Анафема. Хроника государственного переворота (записки разведчика). Книга 3. 4 октября 1993 года. Часть 2

Прорыв к подземному коллектору

Под командой Григория мы спешно двинулись по коридору к 24-му подъезду.
Перед нами была набережная и съезд по пандусу к мэрии и Калининскому мосту.
Выбежав отсюда на улицу, мы оказались бы перед БТРами и БМП, как на ладони.
Они дружно гвоздили по дому, а одна бронемашина ревела буквально в двух
шагах от нас то ли прямо под пандусом, то ли в нескольких метрах за
ближайшим углом "Белого дома". Постовой милиционер сказал, что мы с ума
сошли, если хотим под таким огнем выскочить на улицу. Показал рукой на три
трупа баррикадников, лежащих прямо перед нами на пандусе. Ребята те стояли
на посту на улице со стороны набережной и не успели добежать до нашего
подъезда, как были в спину расстреляны из крупнокалиберных пулеметов БТРов
Котенева.
Мы повернули обратно. Григорий сказал, что к нашей цели ближе всего
можно было попасть из 24-го подъезда. Теперь же придется проделать под огнем
гораздо более длинный путь.
Перешли в 20-й подъезд. На полу залегло около сотни безоружных
баррикадников, казаков и раненых, на всех было всего два автомата.
Вскоре стало ясно, что нам предстояло обогнуть "Белый дом" со стороны
этого подъезда в зоне прямого обстрела многочисленных БТРов. Из здания было
видно, как они ведут огонь на поражение из своих КПВТ калибра 14,5 мм, часть
из которых устроилась практически напротив подъезда и вела обстрел здания.
Григорий скрупулезно доложил командиру группы о схеме ведения огня и
расположении огневых точек. Никаких снайперов, естественно, видно не было, и
в спешке о них я просто не вспомнил. Благодаря такой своевременной
забывчивости не было и страха перед этой незримой опасностью. Это добавило
решительности в последующих действиях.
Показания раненого Волкова об обстановке в районе 20-го подъезда:
"...После того, как в здании Верховного Совета мне оказали медицинскую
помощь, я вернулся к дверям 20-го подъезда и расположился в вестибюле. В
этот момент с улицы вбежала молодая женщина и стала просить помочь донести
раненого. Пока один из казаков хватал белую тряпку, чтобы выйти с ней из
здания, женщина уже выскочила на улицу и ее тут же срезала очередь (огонь
был очень интенсивный). Парень из подразделения РНЕ крикнул: "Она, кажется,
еще живая!" Женщина лежала плашмя на животе в 2-3 метрах от подъезда, ее
левая нога конвульсивно дергалась.
В этот момент из-за легковой машины выскочил парень, но не успел он
сделать и двух шагов, как был скошен автоматной очередью. Их было двое.
Второй решил перекатом подкатиться к дверям подъезда. Уже у самых дверей,
когда он попытался их открыть, его ранило в живот или в спину. Он корчился
примерно в 1 метре от двери. Помочь ему под таким огнем было невозможно -
обстрел значительно усилился, по людям велся шквальный огонь на поражение".
(Конец цитаты.)
...По команде командира группы мы с Андреем первыми выскочили из 20-го
подъезда и, пригнувшись, перебежками, что было сил, ринулись вдоль "Белого
дома" в сторону мэрии. По левую руку были видны трупы убитых баррикадников.
Расстреляли и всех молившихся - они лежали прямо на месте молебна. Мимо
головы противно и уже знакомо щелкали пули. По звуку выделялись длинные
очереди крупнокалиберных пулеметов БТРов и короткие автоматные. Сзади один
раз ухнуло из БМП - то ли сподобились на одиночный выстрел из 30-мм пушки,
обещанные на Совете Безопасности БМП-2 ГУВД Москвы Владимира Иосифовича
Панкратова, то ли долбануло 73-мм орудие БМП-1 Таманской дивизии. Мы с
Андреем одновременно упали на углу "Белого дома" за короткий бордюр
эстакады, которая вела от гостиницы "Мир" вдоль торца здания парламента к
его 24-му подъезду.
Прямо перед нами виднелся Горбатый мост. На остатках баррикад убитые,
развороченные очередями люди. Это были безоружные горожане, пытавшиеся
укрыться от огня под мостом и в его окрестностях. Еще в начале атаки 5 БТРов
проутюжили колесами и огнем 10 пулеметов (штатное вооружение любого БТР - 2
пулемета: один крупнокалиберный КПВТ калибра 14,5 мм и второй - 7,62-мм
пулемет Калашникова танковый - ПКТ) кровавую дорожку между западной и
восточной баррикадами, атаковав вплотную с 8-м и 20-м подъездами. Один из
этих БТРов подошел к мосту и в упор расстрелял из крупнокалиберного пулемета
всех спрятавшихся там людей. Возможно, что именно он вместе с другими
бронетранспортерами бил нам в спину со стороны 8-го подъезда. На всем нашем
пути убитых было много, все без оружия.
Андрей стал считать БТРы, потом лишь присвистнул и выругался. Только со
стороны американского посольства (с Девятинского переулка ближе к
Конюшковской улице) метров со 100 от нас стреляли 3 БТРа, еще одна группа из
3 БТРов вела огонь на расстоянии менее 60-100 метров со склона
Дружинниковской улицы - района расстрелянной Казачьей заставы. Один БТР
стрелял из-за памятника. За каждым БТРом - по 10-20 человек, стрелявших из
автоматов короткими очередями. Автоматчики, уже досыта вкусившие крови, явно
обалдели от нашей наглости и перенесли на нас огонь с некоторым опозданием.
После дерзкой перебежки особенно пристальное внимание нам уделили
пулеметчики КПВТ 3 БТРов с Девятинского переулка. Пули цокали по нашему
бордюрчику и асфальтовой дорожке. На глазах, как в замедленном кино, из
одного лежавшего навзничь человека пули вырвали клочья, его тело лишь
немного дернулось. Они били на поражение по всем без исключения - по убитым,
раненым и по еще живым.
На углу "Белого дома" под этими очередями пытался вжаться в асфальт
испуганный юноша-баррикадник, чуть дальше от него (по торцу "Белого дома")
залегли прямо на асфальте еще два человека. Андрей успел крикнуть парню,
чтобы тот поскорее заползал под бордюр и взял в руки какую-нибудь белую
тряпку. Оружия у них, естественно, не было. В свете всего последующего
думаю, что никакая белая тряпка ребят, конечно же, не спасла, и этих
оставшихся лежать на самом виду совершенно беззащитных людей вскоре убили
озверевшие стрелки.
То, что наш рывок переключил внимание этой роты пьяных автоматчиков
(4-я, 5-я, 6-я роты 2-го батальона, саперная или разведрота 119 пдп. - Ред.)
на угол здания, куда они поспешили перенести огонь, слегка облегчило, а
может быть, наоборот, затруднило задачу нашим товарищам. Через какие-то
секунды рядом с нами один за другим на тротуар попадали заметно запыхавшиеся
все остальные офицеры нашей группы. Никого из них не задело.
По следующей команде мы с Андреем чуть ли не ползком обогнули край
бордюра, мгновенно рывком перебежали через дорожку и кульбитом, держась с
двух сторон за ручки тяжелой сумки, перекинулись через второй бордюр. Он
выходил прямо на мэрию, окаймляя заросли кустов и достаточно густых
деревьев. За шиворот и на плечи сыпались отстреливаемые веточки, труха и
отбитые пулями ошметки стволов. Деревья и кустарник тряслись словно во время
сильного ветра; заросли издавали непрерывный шелест, хотя никакого ветра не
было и в помине.
Один за другим в эти заросли свалились и все наши товарищи. Лично для
меня это испытание было все равно, что игра в русскую рулетку, и я не
переставал удивляться спокойствию наших обстрелянных проводников. Конечного
пункта нашего забега я точно не знал и каждый раз вынужден был
ориентироваться на достижение конкретной цели. Ее указывал старший группы
непосредственно перед очередной командой на перебежку.
По зарослям мы уже более спокойно продвинулись на 50-60 метров вдоль
торца "Белого дома" в сторону набережной, чуть-чуть не доходя до 24-го
подъезда. Оттуда на глубине примерно двадцати метров от нас в сторону мэрии,
в прогалинке, на виду у еще одной группы стреляющих от мэрии БТРов и
десантников 1-го и 3-го батальонов 119-го полка на крышке квадратной
вентиляционной решетки полулежал разведчик-спелеолог.
Опять по команде перебежками подлетели к этой решетке. Это был вход в
вентиляционную шахту. Постовой кратко доложил командиру группы обстановку и
сообщил о последних подземных ходоках. Затем мы стремительно один за другим
запрыгнули в шахту и спустились вниз по лестнице.
Дальше начинались знаменитые "заминированные" ходы подземного
коллектора, ведущего отсюда в сторону Плющихи и далее в сторону
Новодевичьего монастыря.
У нас на всех в этой кромешной тьме было два фонаря и несколько
зажигалок. Мы уходили вдоль подземных коммуникаций горячего водоснабжения -
уходили, чтобы потом вернуться. Окончательно наша группа - четыре человека
генерал-полковника Ачалова - покинула "Белый дом" поздно вечером 5 октября.
Могу сказать лишь одно: рукописные черновики штаба Ачалова и Макашова,
неаккуратно оставленные после перехода штаба к Руцкому, нам удалось найти,
вынести и уничтожить. Это была единственная оплошность, допущенная нашим
секретариатом. При этом официальные документы с подписью Ачалова, книга
выдачи оружия и журнал оперативных донесений были заранее изъяты дежурным
офицером и должны были быть уничтожены в момент начала атаки.
Судя по тому, что в прокуратуру за получение оружия никого из штабных
не вызывали, получавшие оружие в штабе могут спать спокойно - наши записи
уничтожены. В той каше не должны были уцелеть и листы выдачи оружия с боевых
постов 8-го и 20-го подъездов, даже если их не успели вовремя сжечь. В руках
следственной бригады режима оказались лишь ксерокопии документов начальника
Департамента охраны ВС РФ; журнал выдачи и централизованной передачи нам
оружия, да добытые сексотами, внедренными в группу Макашова и РНЕ,
ксерокопии двух внутренних "секретных" списков учета вооружений этих
подразделений за разные дни, которые на свою беду там негласно завели (к
этим документам имел доступ лишь узкий круг лиц из окружения Баркашова и
Макашова).
Что же касается окружения Ачалова, прокуратура считает, что поимка его
людей поможет обнаружить все исчезнувшие автоматы из тех жалких 74 стволов
защитников парламента, точнее - из 62. Они, очевидно, забыли перевести в
разряд найденных 12 АКС-74У, которые еще 26-го сентября вывез из "Белого
дома" Николай Гончар. Странно, что они не ищут оружие там, где оно должно
быть, - у мародеров, штурмовавших российский парламент, и пришедших вслед за
ними "бейтаровцев". В одной только Софринской бригаде, заступившей в ночь с
4-го на 5 октября в числе других подразделений МВД (Ленинградский ОМОН,
Владимирский ОМОН...) и ВВ на охрану Дома Советов, было изъято 19 "наших"
штатных автоматов (официально переданных нам Департаментом охраны ВС РФ).
В настоящее время пройти в "Белый дом" через подземный коллектор не
представляется возможным - во время комендантского часа прямо под землей
надежно заварили оба сухих коллектора. Теперь вблизи наружной границы
охраняемой зоны вокруг расстрелянного здания парламента путь подземным
ходокам перегораживают две глухие металлические заслонки из толстой стали.
...В подземном коллекторе мы встретили группу из трех человек с
командиром-спелеологом из руководства подземных проводников полка Маркова.
Услышав шаги нашей группы и, видимо, опасаясь нарваться на случайную пулю,
последний залег очень своеобразно - его тело практически повторяло все
изгибы труб, на которых он распластался. Пришлось поделиться с ними
фонариком.
Все обычные выходы наших разведчиков были уже блокированы. Прямо над
первым выходом садила гулкими очередями автоматическая 30 мм пушка БМП-2.
Над вторым сидели автоматчики. Похожая картина наблюдалась и в других
разведанных ранее выходах из подземного коллектора. Многие выходы были
надежно заперты. Идти приходилось по колено в воде, иногда погружаясь по
грудь. В нескольких местах, накрыв голову полой куртки, пересекали участки
фонтанирующего во все стороны кипятка.
Когда у последнего разведанного выхода над головой мы обнаружили
эмвэдэшников, я выбрал и передал Андрею, а он сжег наиболее опасные бумаги,
особенно те, в которых упоминались фамилии защитников парламента. При свете
его зажигалки я быстро просматривал бумаги. Сортировали мы их просто -
безобидные оставляли, опасные предавали огню. В числе уничтоженных
документов был лист самой первой выдачи оружия с фамилиями и адресами,
которая проводилась еще во время первой тревоги и ожидания штурма в ночь с
24-го на 25-ое сентября. Орденские книжки и ордена Ивана, переданные им
вместе с личным "макарычем" легендарного Костенко, Григорий пообещал вынести
и передать его жене. Их уничтожать не стали...
Дальнейший расстрел парламента восстановлен по стенограммам
документов - видеохроники и материалов радиоперехвата, дополненных
свидетельствами наших товарищей-очевидцев.
Мы располагаем семью 3-х часовыми кассетами документальных
видеоматериалов по событиям 21 сентября - 5 октября 1993 года.
Свидетельствами-обвинениями руководителей Калмыкии и Ингушетии Кирсана
Илюмжинова и Руслана Душева, побывавших в качестве парламентеров-миротворцев
в "Белом доме" с 12.00 до 14.00 4 октября 1993 года.

Обстановка в подвале "Белого дома" и бункере приемной Верховного Совета в
первую половину дня 4 октября (до 14.30)

Бункер. Первая половина дня 4 октября.
Свидетельствует начальник штаба Добровольческого полка особого
назначения:
"Утром 1 октября министром обороны генерал-полковником Ачаловым я был
назначен начальником штаба полка вместо снятого с этой должности полковника
Леонида Ключникова, и с этого момента действиями полка вокруг Дома Советов
командовал я. Еще предстоит разобраться в причинах снятия Ключникова с
должности. Мне было приказано исключить его из списков части. Несмотря на
это, я ввел в штат полка должность заместителя командира полка и определил
его на эту должность. Он исполнял свои обязанности добросовестно, 4-го
октября погиб героически у стен Дома Советов, защищая законную власть.
В бункере по подсчетам штаба и по моей личной оценке было не более 800
человек.
С началом штурма мной и офицерами штаба принимались меры по спасению
людей и оказанию помощи раненым. Уже в первые минуты штурма по моему приказу
подобрали раненых с площади и доставили их в 20-й подъезд, где был развернут
пункт по приему раненых и оказанию им первой медицинской помощи. На площади
лежало много убитых и раненых. Попытки вынести их не дали ничего кроме новых
жертв. Огонь на поражение из пулеметов открывали даже по санитарам в белых
халатах и людям с белыми флажками. По входу в бункер время от времени
открывали огонь из БТРов. Рядом со мной было несколько человек, а на
лестнице, ведущей вниз, находились в готовности бойцы, вооруженные щитами,
дубинками и железными прутьями, с задачей не допустить мгновенного
проникновения в бункер штурмующих и дать возможность закрыть его
бронированные двери внизу. Это были люди мужественные и готовые на все.
Где-то в девятом часу напротив входа встал БТР и начал в упор стрелять
из КПВТ по дверям. Наружные двери были дюралевые и простреливались насквозь.
Появились новые раненые. Пули рикошетом гуляли по подъезду. Я приказал
закрыть наружные двери, всем спуститься в бункер и закрыть бронированные
двери. Через эти двери можно попасть в спортивный зал, находящийся наверху.
Там были баркашовцы. Несмотря на возражения многих, я дал команду открыть
дверь. Когда ее открыли, к нам прошли более десятка баркашовцев и около
двухсот человек защитников.
Баркашовцы доложили, что Приемная Верховного Совета, где мы находились,
обложена десантниками со всех сторон (2-й батальон, саперная рота и
разведрота 119-го пдп без бронетехники и БТРы МВД и "Бейтар". - Авт.) После
этого я убедился в правильности своего решения. К этому времени в бункере
находились 6 тяжелораненых (один из которых вскоре скончался; при наличии
квалифицированной медпомощи его можно было бы спасти) и более 30
легкораненых.
В бункере горели лампы дежурного освещения. Вентиляция не работала. Я
приказал всем сесть на пол и прекратить разговоры. Когда люди сидят,
организм меньше тратит энергии, а прекращение разговоров экономит запасы
воздуха. В это время медики полка оказывали раненым медпомощь и делали все
возможное для спасения тяжелораненых. Они лежали прямо на столах и стульях
штаба. Тем временем я со своим штабом принимал решение - как быть? С каждой
минутой воздуха оставалось меньше и меньше, становилось жарко, людям
старшего поколения уже было плохо.
Разведчики полка хорошо знали подземные ходы. По одному - можно было
выйти в Дом Советов, по другому - в тоннель метро, на стадион, в зоопарк и
т.д. Второй путь был неприемлем, так как выходы охранялись и там могли всех
расстрелять без свидетелей, и проход был очень сложный: нужно было
спускаться в темноте 30 метров вниз по крутой лестнице с таким количеством
людей, вдобавок с ранеными. Оставался первый вариант - выйти в Дом Советов.
Посчитали его более приемлемым: во-первых, мы там продержимся некоторое
время в относительной безопасности; во-вторых, теплилась надежда, что к нам
за это время подойдет помощь (ни у кого в голове не укладывалось, что, в
основном, все военачальники и офицеры высших штабов - клятвопреступники и
трусы); в-третьих, мы там будем на виду у всей страны, и Ельцин не решится
уничтожить нас (кому поверили?).
Был еще и такой вариант: открыть наружные двери и сдаться. Но мы его
сразу исключили: ельциноиды могли ворваться, закидать нас боевыми гранатами,
отравить газом или расстрелять без свидетелей. Потом вывезти трупы, тайно
уничтожить их или закопать.
Но самое главное - среди защитников не было людей, которые хотели бы
вот так просто сдаться сволочам-предателям.
Итак, я собрал возле бронированных дверей вооруженных палками бойцов и
нескольких баркашовцев с оружием. Кроме того, этот выход охранялся одним из
взводов 6-й роты. Приказал приоткрыть дверь так, чтобы туда мог пройти
человек (двери открывались и закрывались специальной рукояткой и очень
медленно). Сразу подул свежий воздух и людям стало легче дышать. Направил
вооруженную разведку. В коридорах подземного городка могли действовать
подземные подразделения Москвы (есть такие). Разведка вернулась и доложила,
что проход свободен. Из этого прохода отходит много ответвлений. На выходах
они тоже охранялись пьяными омоновцами, а с нашей стороны двери были
закрыты. Я довел до сведения всех порядок выхода И действий в случае встречи
с ельциноидами. Объяснил всем сложность маршрута и порядок взаимодействия
(помощи).
Приказал крепким ребятам взять одеяла, положить на них раненых и
вынести их в Дом Советов, всем оставить омоновские щиты и дубинки, каски и
бронежилеты. Сам встал к дверям и контролировал выполнение приказа. Когда
все вышли, дал команду закрыть двери. Сам я вышел последним. В этот момент
ко мне прибежал боец и доложил, что голова колонны достигла Дома Советов,
там стоят милиционеры (из охраны Верховного Совета) и двери не открывают. Я
оставил взвод, поставив им задачу до конца закрыть двери и
проконтролировать, чтобы ни один человек не остался в коридорах перехода, и
в случае чего оказать помощь нуждающимся.
Дошел до Дома Советов. Дверь открыли, спросили о раненых. Прибежал врач
со своей группой. Всех раненых унесли в 20-й подъезд. Оставил возле двери
человека, чтобы он направлял всех на первые три этажа. Сам повел людей на
3-й этаж. Своим помощникам приказал расположить всех в коридорах, где было
безопаснее, спустился вниз к выходу из перехода. Мне доложили, что все люди
вышли. Милиция закрыла двери. Я пошел наверх и доложил своему начальнику об
этом.
Выход из бункера в Дом Советов был осуществлен организованно. Все люди
вели себя превосходно и выполняли приказы беспрекословно.
А вот насчет всех "беспорядков" в самом Доме Советов нужно еще
разбираться и разбираться. Руководил бы там вместо летчика-генерала
Ванька-взводный, может, порядку было бы во много крат больше. Разбираться
нужно и в причинах нашего поражения. Считаю, что победа была в наших руках,
но нас предали...
О себе: в октябре 1993 года уволен из ВС за несоответствие занимаемой
должности по морально-психологическим качествам, за активную политическую
деятельность и за участие в вооруженном путче на стороне распущенного
президентом Верховного Совета".
Свидетельствует заместитель командира Добровольческого полка:
"...Надо уходить из бункера. Отдраивается дверь подземного перехода.
Желающим раздается хлеб, тот, что привезли 3-го вечером и не успели даже
попробовать. Пошли. Впереди девушка-спелеолог, разведка, охрана, затем те,
кто несет раненых, женщины, штаб во второй половине колонны. Начальник штаба
задраивает за собой дверь и проходит вперед, чтобы возглавить колонну и
искать выходы. Первый замкомандира полка остается в конце колонны. Группа
верующих нараспев негромко читает молитву "Радуйся, радуйся". Еще совсем
недавно два священника и вся эта группа ходили по площади с крестным ходом.
И вот уцелевшие из них оказались в бункере.
Колонна движется медленно. Полная темнота. Всего два фонарика, из них
один "жучок". Отдается команда встать в колонну по одному и положить правую
руку на плечо идущему впереди. Отрываться нельзя: полная темнота. Люди идут
в неизвестность. Звучат команды: "Шесть ступенек вниз... Шесть ступенек
вверх... Осторожно, приступок!" Ноги осторожно ищут ступени и приступки.
Передние подсказывают задним. Паники не чувствуется. Сейчас трудно сказать,
сколько длился этот переход. Казалось - вечность.
Наконец вышли на освещенное место. Широкий коридор. Людей группами по
10 человек стали уводить куда-то влево. 10 человек, интервал, снова 10
человек. Можно пройтись и осмотреться. Сзади послышался голос: "6-я рота
2-го батальона - наверх!" (Конец цитаты.)

20-й ПОДЪЕЗД и ПОДВАЛ "БЕЛОГО ДОМА". ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ 4 ОКТЯБРЯ.

Продолжение показаний Волкова (про баррикадников, успевших забежать с
улицы в 20-й подъезд; всего несколько десятков человек):
"...Раздалась команда: - Все безоружные в подвал!
Уходить в подвал пришлось чуть ли не ползком, пригнувшись на уровне
невысоких подоконников 1-го этажа, под прикрытием стен и простенков,
уклоняясь от густого роя жужжащих в вестибюле 20-го подъезда пуль.
Спускаясь вниз, я встретился с генерал-лейтенантом Титовым и спросил об
оружии. Под грохот обстрела он назвал мне какую-то мизерную цифру, что
фактически означало - оружия нет!

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом". По уставшим
от "ратных" трудов танкистам никто не стреляет...}

Примерно через час (после 10.00) стали раздаваться глухие взрывы (потом
выяснилось, что это стреляли танки прямой наводкой).
Где-то около 12.00 - 13.00 в подвал, ведя стрельбу из автоматов,
ворвались штурмующие (7-м батальон 119-го пдп ворвался в подвал "Белого
дома" с улицы со стороны мэрии через два подземных въезда, служивших для
завоза автотранспортом продуктов и т.п. - Авт.), но им закричали, что здесь
все без оружия, и они прекратили стрельбу. Нас вывели из подвала обратно и
уложили на пол в вестибюле 20-го подъезда. Через 40 минут нам разрешили лечь
на локти и закурить.
Между 13.00 и 14.00 начался интенсивный обстрел 1-го этажа. Мы
подумали, что нам пришли на помощь, закричали "Ура!". Нас снова загнали в
подвал. Но это, оказывается, сами нападавшие лупили по своим. В подвале нас
усадили на ноги друг к другу. Один не смог сесть, и тогда прапорщик ударил
его ногой в живот.
Около 14.00 - 14.30 нас повели по простреливаемому подвалу и по
двое-трое под дулами автоматов стали выводить на улицу.
Мы зашли с тезкой из Коврова под мост (у меня там оставалась сумка).
Около 15.00 нас выгнали из-под моста, и мы с Валерием из Коврова, отойдя по
так называемому коридору "Альфы" до церквушки за гостиницей "Мир", наблюдали
за расстрелом Верховного Совета до вывода пленных в 16.50".

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом". Еще одно
прямое попадание по "красно-коричневым".}

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом". Защитниками
парламента Калининский мост не обстреливался...}

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом".
Танкист-наемник: "Клянусь достойно выполнять воинский долг, защищать
свободу, независимость и конституционный строй России..." (из текста
воинской присяги).}

Первый заместитель начальника штаба вспоминает события, произошедшие
после их перехода из бункера в подвал "Белого дома" (время примерно 12.00 -
13.00):
"Я прошел вперед, чтобы осмотреться и уточнить обстановку, когда сзади
услышал призыв к 6-й роте. А тут в нише туалет. Цивилизация! Решил, посмотрю
что за туалет, а заодно и оправлюсь, а потом узнаю, кто там назвал 6-ю роту.
Выхожу через пару минут из ниши, слышу: стрельба, окрики. Вляпались! Нас
окружили. Кто? (А окружили оставшихся воины 119-го Наро-Фоминского
парашютно-десантного полка - Авт.) Солдаты и офицеры злые - то ли пьяные, то
ли накачанные наркотиками, ну, не похожи они были на нормальных русских
солдат. Каратели и те, наверное, держались вежливее. Молодых парней и
девушек хватали и уводили за угол в одну из ниш. Затем оттуда слышались
короткие автоматные очереди. Вот схватили мужчину лет за 40 в "камуфляже".
Тащат, а он упирается, знает, что это конец. В рукав гвардейцу вцепился
замкомандира полка: "Ребята, да это же старик!.. У сына взял, чтобы
покрасоваться!" Отцепились. Кто-то шепнул: "Командира не выдал, а ведь мог и
откупиться!"
Колонна арестованных защитников российского парламента медленно
продвигалась в вестибюль 20-го подъезда, уже захваченного штурмовиками. На
лестничной площадке охамевший солдат-грачевец деловито обыскивал пленных,
отбирал документы и демонстративно бросал их себе под ноги. Когда один из
мужчин попросил его вернуть водительское удостоверение, тот заявил, что оно
ему больше не пригодится. Откуда была такая уверенность у рядового солдата?
Нас что - уже авансом всех приговорили к смерти? (У здания МО военнослужащие
119-го полка получили четкое напутствие одного генерала: "Перех... их всех
там к чертовой матери?" - Авт.)
Солдаты и офицеры открыто мародерствовали. Занимавшийся досмотром
карманов солдат у одного мужчины снял прямо с ног понравившиеся ему ботинки.
Сразу же примерил их на себя, деловито опробовав, удобно ли на ногах сидит
обновка. Не ехать же "дембелю" домой в старых сапогах! А тут и ботинки
хорошие дармовые и 100 тысяч иудиных денег в кармане.
В вестибюле 20-го подъезда лежали около 800 человек, выведенных из
подвала. Руководил охраной начальник тыла 119-го полка подполковник с
прыщиком на лице и с пистолетом в дрожащей руке. Как все они дрожали и
трусили! Вскоре к нему подсел еще один начальник тыла, тоже подполковник, но
уже начальник тыла Добровольческого полка.
Пленные вели себя мужественно и стойко, особенно женщины. Они начали
дружно скандировать "Банду Ельцина - под суд!" Все дружно поддержали их.
Угрозы начальника тыла, даже стрельба солдат из автоматов над нашими
головами не действовали. Когда снаружи стрельба усилилась, и многие, в том
числе и штурмовики, решили, что это на помощь пришли псковичи, наш начальник
тыла и предложил их начальнику тыла укрыть людей внизу, пообещав за это
сберечь жизни этой штурм-группе. Своя шкура оказалась дороже и пленных снова
свели в подвал. Но и там продолжал хамить и свирепствовать один молодой
лейтенант-гвардеец. Дай такому власть - всех бы перестрелял!
Все же с путчистами около 14.30 удалось договориться и узники из 20-го
подъезда были отпущены на свободу. Нас вбрасывали по одному в дико орущую
гайдаровскую толпу "кожаных бультерьеров" (бойцов торговой мафии),
"демократов" и "бейтаровцев". Люди шли буквально сквозь строй, подвергаясь
унижениям и избиениям, но не склоняя головы. Часть ополченцев и командиров,
в том числе и почти весь наш штаб, из бункера погнали к 8-му подъезду. С
нами обращались более-менее корректно. Но там была "Альфа".
На улице "демократы" ревели от восторга при каждом орудийном выстреле.
А чтобы их еще больше "подзавести" на погромные дела и расправы, снайперы
время от времени подстреливали кого-нибудь из них, как зайцев. Били по
молодым, в основном в ноги, чтобы живы остались и злее стали. Тут же
"случайно" находились добровольные помощники и частные легковые машины с
наклеенными на стекла красными крестами. К путчу все было приготовлено"
(конец цитаты).
Из результатов расследования действий снайперов ГУО РФ и привлеченных
Коржаковым 3 - 4-го октября 1993 года явствует, что их готовил
непосредственно он сам, начальник личной охраны Ельцина (в частности,
"Столица" № 45, 1994 года). По этим показаниям высокопоставленных работников
правоохранительных органов "октябрьским" снайперам был отдан следующий
приказ:
- выборочно жертвовать в оцеплении милиционерами или сотрудниками МВД;
- стрелять им только по конечностям - в ноги или в руки. Источник
радиостанции "Свобода" в российских спецслужбах утверждает, что приказ
Коржакова звучал короче: "Выбивать офицеров!" (Радио "Свобода", 4 октября
1994 года).

"Альфа" и младший сержант Сорокин. ("Белый дом" с 14.30 до 18.00)

Ниже приводится полностью (без каких-либо изъятий или купюр) и
практически без комментариев стенограмма документальных видеоматериалов
телеоператора, снимавшего 4-го октября с парадной лестницы приход группы "А"
и "Вымпел" в "Белый дом" и вывод пленных, а также материалы оперативной
съемки "Альфы".
Видеоряд: парадная лестница Дома Советов со стороны набережной забита
возбужденной агрессивной толпой. На самом верху лестницы находится
общественный парламентер - младший сержант милиции без бронежилета, в
камуфлированном ватнике и с планшетом через плечо. У молодого сержанта усы и
доброе круглое лицо. Несмотря на обстрел, он спокойно ходит поверху лестницы
с портативной радиостанцией и с мегафоном в руках. Стоящая ниже на лестнице
толпа почтительно его слушается. Как только слушались его все без исключения
военные - офицеры группы "А", "Вымпел" и даже холуи из полка президентской
охраны с лысым начальником охраны Ельцина Коржаковым, включая его самого!
На площади перед Домом Советов людей нет. Нам удалось установить
фамилию этого удивительного человека, взявшего на себя управление у "Белого
дома" 4-го октября - Сорокин, младший сержант милиции.
На этих же видеоматериалах видны БТРы и одна БМП у посольства США. В
14.27 в кадр попали 3 БТРа.
В 14.28 на видеоматериалах впервые зафиксированы 3 БМП-2 группы
"Альфа". Виден бортовой номер лишь одной из них - № 028 (номера двух других
установлены по видеоматериалам оперативной съемки - 027 и 023; по другим
видеоматериалам удалось определить и бортовой номер БТРа группы "А" - 031 в
момент посадки туда офицеров группы).
14.34. Со стороны мэрии около 24-го подъезда Дома Советов скапливаются
штурмующие и толпа погромщиков. Видно, что они совершенно не опасаются
выстрелов со стороны защитников парламента и прячутся только от "своих"
стрелков, отстреливающих живые мишени с противоположной стороны реки. Дальше
на площадь-пандус перед основным входом "Белого дома" (1-й подъезд) они не
проходят - соблюдается неписанное соглашение о запретной зоне, полновластным
хозяином которой в эти часы был младший сержант.
14.53. Голоса снизу из-за толпы:
- Проход! Проход дайте!
- Спецназ!
14.54. Младший сержант, обращаясь к толпе:
- Пусть будет видно все! А теперь слушайте все меня!
"Бейтаровец":
- Зачем ты спецназ-то пропускаешь?
Младший сержант, обращаясь к поднимающейся наверх по парадной лестнице
группе военных:
- Ребята! Стойте все там! Стоять, ребята! Ваши полномочия? Кто вы
такие?
- Мы, сотрудники группы "Альфа". Наши условия: или они сдаются, или
через час группа "А" и группа "Вымпел" берут здание штурмом.
Слышатся голоса офицеров групп "А" и "Вымпел", перебивающих друг друга:
- Мы не хотим штурмовать... Нужно их представителя... и вынести
раненых... Любого, одного из них!..
Младший сержант:
- Не надо никого с носилками. Ребята с группы "Альфа", пройдите ко мне
сюда, пожалуйста! - Обращаясь к толпе: - Все назад! Группа "Альфа" ко мне!
Все назад, только группа "Альфа" прошла! Я сказал, всем назад! - Толпа
наседает. - Стоять всем! Вы демократы или кто? Обращаясь к офицеру "Альфы" с
просьбой оттеснить толпу: - Ну-ка пару выстрелов сделай! (Звучат два
выстрела в воздух).
Голос телеоператора, поднявшегося с группой "А":
- Не провоцируйте!
Беспорядочная стрельба. Крики:
- Не стрелять!
14.55. Младший сержант, обращаясь к парламентерам группы "А":
- Оружие вниз все! Оружие вниз! А теперь все слушайте меня, оглянитесь
назад и не допустите, чтобы за вами еще кто-нибудь прошел. Вам не нужны
заложники (по контексту - со стороны парламента. - Авт.), никто?
- Нет!
- Представьтесь, пожалуйста, кто вы такой!
- Подполковник группы "А".
Голоса его офицеров:
- Группа "Альфа" (объединенная парламентерская группа "А" и "Вымпел" из
10-11 человек. - Авт.).
14.56. Младший сержант, обращаясь к "Белому дому", кричит в мегафон:
- Кто-нибудь, высуньтесь в окно! С вами будет говорить подполковник
группы "Альфа"! (офицер "Вымпела" стоит сзади сержанта лицом к Дому Советов
и держит в руке вместо белого флага 40-50 сантиметровый кусок колючей
проволоки, обмотанный широким чистым бинтом; рядом с ним подполковник группы
"А" Телисаев, который сразу после гибели Геннадия Сергеева представлялся
руководителям парламента как Владимир Сергеев или подполковник Комаров).
- ...Пожалуйста, кто-нибудь один ответьте!
Младший сержант, обращаясь к офицерам спецподразделений, снова
командует в мегафон:
- Опустите все оружие.
Из "Белого дома" из окна на 3-м этаже, расположенного ближе к
выступающему блоку 24-го подъезда, что-то говорят в мегафон.
Отвечает мегафон из "Белого дома", но ничего невозможно разобрать.
Офицер группы "Вымпел", обращаясь к "Белому дому":
- Давайте я к вам пройду один, и поговорим!
Младший сержант дублирует:
- К вам идет подполковник спецназа!
Стоящий по левую руку от него подполковник "Альфы" громко добавляет в
адрес "Белого дома":
- Пойдем вдвоем!
Младший сержант в мегафон:
- Без оружия! - обращаясь к толпе на парадной лестнице, командует: -
Все назад!
Голоса офицеров спецназа, оттесняющих разъяренную толпу:
- Все назад! Все назад!..
Тем не менее на площадку перед "Белым домом" с парадной лестницы
прорываются несколько журналистов. Вперед вылезли два иностранца - усатый
телеоператор с большой видеокамерой в фиолетовом спортивном костюме, поверх
одета кожаная куртка, на шее - цепочка, по правую руку - помощник. Их
вытесняют обратно на парадную лестницу офицеры спецназа группы "А" и
"Вымпел". Говорят на английском.
14.57. Представитель группы "А" бегло, на английском языке:
- I'm telling you - Go back! Go back! It is not your counspany - it is
not your problem! (Я говорю тебе - убирайся вон! Пошел отсюда! Это не твоя
страна - не твои проблемы!)
Усатый англоязычный журналист в фиолетовом костюме:
- Anything in Russia is our problem (Все в России - наши проблемы)
- Don't provoke! It's very seriously! (Не провоцируйте! Это все очень
серьезно!)
- It is my job... Three years... Vietnam... (Это моя работа!.. Я... 3
года... Вьетнам...)
- No! It's not your game! I know result of your Vietnam! (Нет! Это не
твоя игра! Я знаю, чем кончился твой Вьетнам!)
- Назад, назад! Всем назад! - кричит сержант, когда толпа стекает на
лестницу. Обращаясь в сторону "Белого дома":
- Ничего не слышно! - К толпе:
- Замолчите и слушайте!
Слышится внутренняя трансляция из "Белого дома", голос Уражцева:
- Подходит трудовая Россия, трудовая Москва. Они идут к нам на выручку
к Дому Советов. Мы победили Гитлера! Мы победили фашизм. Наши отцы и матери
работали, чтобы создать такое государство! Наши представители...
14.58. В ответ свист со стороны "Бейтара" и погромщиков. Вперед выходят
два офицера спецподразделений "А" и "Вымпел". Младший сержант:
- Ничего не слышно! - кричит в мегафон защитникам "Белого дома": - К
вам идут на переговоры! Не стреляйте! Они без оружия! Вы все скажете им, они
выйдут и скажут здесь. Здесь ничего не слышно - народ шумит!
Офицеры подходят к парадному подъезду. Из основного входа к ним
навстречу выходят двое. Вижу среди них Крестоносца. Они здороваются,
пожимают друг другу руки и заходят вместе в Дом Советов.

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом" горит.}

14.59. На площади перед "Белым домом" остается один только младший
сержант с мегафоном, он прогуливается взад-вперед. На верхней площадке
парадной лестницы стоят без оружия спиной к Москва-реке офицеры группы "А" и
"Вымпел" в бронежилетах и касках с пуленепробиваемым забралом. У ног
демонстративно сложены 10 автоматов. Раздаются выстрелы.
- Не стрелять никому! - кричит младший сержант.
15.04. Из основного входа вышел на парадную лестницу из числа
защитников парламента молодой худой медик с бородкой, в круглых очках и в
коричневом берете. Через плечо у него висит противогаз, в правой руке
любительская самодельная радиостанция. Подходя, медбрат сказал:
- Я сейчас был в подвале. Во время штурма я был на балконе - на моих
глазах убили 10 человек, из них двух врачей (во время оказания первой
медицинской помощи пострадавшим защитникам парламента был также ранен
врач-депутат - член ВС РФ Ельшин. - Авт.). В цоколе на 1-м этаже 20-го
подъезда находятся раненые.
Затем что-то передает по радиостанции (неразборчиво).
15.10. Из здания парламента вышел с мегафоном офицер, отойдя от
подъезда на 10 метров, объявил:
- Внимание! Никому не подходить к зданию во время переговоров. Никаких
провокаций - ни с лестниц, ниоткуда! Всем опустить оружие!
Повернулся и зашел обратно в здание.
Прервем стенограмму и дадим теперь свидетельства изнутри "Белого дома".

{Фото ИТАР-ТАСС. Москва. 4 октября 1993 года. 14.58. "Белый дом".
Парламентеры спецподразделения "Вымпел" и группы "А" входят в подъезд № 1
Дома Советов.}

Свидетельствует майор Гусев (от лица защитников "Белого дома"):
Народу перед "Бельм домом" все больше. На "пятаке" перед подъездом
какой-то милицейский чин с мегафоном. Что-то выкрикивает, то в нашу сторону,
то оборачивается к толпе. Встаю открыто в окне:
- Эй, парень, чего надо? Подойди, не бойся, мы не кусаемся! Разбираю:
- Стойте! Стойте! Они сдаются, они сейчас выходят!
Интересно, кто это там сдается? Чего это он за нас решает? Надо бы
выяснить. Спрашиваю "добро" у Макашова. Генерал сперва вставляет мне
"фитиль" за то, что открыто торчал в окне, а потом благословляет на
переговоры. На улицу, оставив автоматы вместе со мной выходит Крестоносец.
Милицейский чин - маленький, без знаков различия. Козыряю:
- Майор, с кем имею честь беседовать?
Он называет себя. Господи, вот чудеса! На всю площадь - один
представитель милиции, и тот оказывается... сержант! Он пытается оттеснить
толпу "защитников демократии", пришедших по призыву "мальчиша-плохиша"
Гайдара защищать от путчистов "всенародно-избранного"! Спокойно объясняю
бедному сержанту, что никто в "Белом доме" пока сдаваться не собирается, что
мы согласны вести переговоры о прекращении огня, но при условии его
обоюдного прекращения, предоставлении нам прямого эфира и отвода мятежных
войск.
Парень явно смущен - вопросы такого уровня не в его компетенции, а
никого из милицейского начальства рядом нету. Откозыряв, поворачиваемся и
уходим. Замечаю, что по бокам подъезда толпится огромная масса народа,
сдерживаемая омоновскими цепями. Неужели они пойдут на такую провокацию?
Ударят по нам, укрываясь за спинами безоружных людей? С них станется...
Тем не менее, что-то назревает. Стихает стрельба внутри здания. Явно
что-то намечается - то ли переговоры, то ли еще что-то. Ко мне подходит
Трифон:
- Михалыч, тут у 20-го подъезда наши девчонки застряли, дай схожу
посмотрю, пока тихо.
Проводив его, поднимаюсь наверх, на балкон. Смотрю, как в холл с улицы
забегают какие-то личности - по одному, по двое, с сумками в руках. Кто
такие? Совершенно неясно. Мы отгоняем их угрозой огня - подозреваем, что под
видом штатских проникают готовящиеся к штурму спецназовцы. Появляются медики
в белых халатах с красными крестами, передают нам сумки с медикаментами,
забирают наших раненых. Внезапно внизу, хлопнуло несколько пистолетных
выстрелов. Опять залегаем за перила, выставляем стволы между опор.
Появляется "подкрепление" - полтора десятка "камуфлированных" ребят с ПМ в
руках - глаза горят, пистолеты со снятыми предохранителями и взведенными
курками по-киношному выставлены вперед. Не дай Бог, споткнется, ладно себя
подстрелит, но ведь может и кого другого зацепить. Меня самого десять минут
назад такой "специалист" чуть на тот свет не отправил: перелезал через
баррикаду из стульев, "сучку" со снятым предохранителем тащил за ремень,
автомат зацепился спусковым крючком за ножку стула, грохнул выстрел, а он
вылупил глаза и стал доказывать нам, что это не он стрелял!
"Помощников" отправляем наверх - охранять зал заседаний. Опять внизу
какие-то крики, наши вскинули автоматы, но снизу через стулья лезет белый
как полотно... Трифон! Без автомата, в чем-то измазанный...
- Ты откуда? - Буквально передергиваем его через баррикаду. Проклятье!
Он весь в крови!
- Михалыч, я в плен попал... Бежал через окно, руками стекла вышибал...
И действительно изрезаны ладони, пальцы, запястья... Увожу его к черному
ходу, рву индивидуальные пакеты, плотно, не жалея бинта обматываю
изуродованные ладони. На полу накапало изрядную лужу крови.
- Где автомат? - спрашиваю его.
- Я же говорю: в плен попал. Напоролся на каких-то хмырей в камуфляже,
принял их за своих, а они уперли в бока стволы, отобрали автомат и доставили
на 2-й этаж 20-го подъезда, на "разборку" к какому-то майору.
Тот, к счастью, немного лопухнулся - подпустил казака к себе вплотную,
конвоиры в этот момент вышли из комнаты. Трифон, попросив воды, плесканул
стакан офицеру в лицо и сиганул в полуразбитое окно... В конце перевязки
просит не бинтовать указательные пальцы, чтобы можно было стрелять.
- У тебя же оружия нет.
- Нет, так добуду.
И действительно добыл, неизвестно где. Проходит еще полчаса. Подходят
два казака из морозовской сотни:
- Мы попробуем прорваться.
Под окнами подъезда толпы уже нет - ее сменила редкая цепочка отлично
экипированных бойцов. Догадываюсь - "Альфа". Они стоят открыто, знают, что
мы стрелять не будем.
А вот с той стороны... Несмотря на перемирие, откуда-то из-за реки
густо ударили очереди (15.50. - Авт.). Я ехидничаю в мегафон:
- Бойцы "Альфы", ну что это такое... Мы не стреляем, слово держим, а
ваши...
В это время парни повернулись спинами к нам, подняли над головой
скрещенные руки, стали грозить в сторону стреляющих кулаками. Стрельба
мгновенно стихает. Но через две минуты возобновляется уже со стороны моста.
Я опять в мегафон:
- "Альфа"! У вас порядок хоть есть или как?... Снова довольно
убедительные жесты прекращают стрельбу. Идут переговоры с их командованием -
если они сорвутся, тогда будет дело... "Альфа" - это серьезно.
Вижу, как из подъезда выходят двое "альфовцев" и идут к своим.
Интересно, до чего договорились. Узнаем... С балкона третьего этажа крики
связных:
- Приказ Руцкого и Ачалова - прекратить сопротивление!
Как так?! Какой приказ? Провокация! Казаки смыкаются за моей спиной, и
так, кучкой подходим к Макашову. Наш генерал возмущенно кричит:
- Это провокация! Пусть лично прикажет Ачалов! На балконе 3-го этажа
кипенье тел, выкрики. Вижу, как кто-то швыряет вниз, на наш балкон, автомат.
Это конец. Мы с недоумением и обидой ждем, что скажет Макашов:
- Майор, выясните, что там происходит!
Поднимаюсь на 3-й этаж к залу заседаний. Из него выходят депутаты
съезда - потерянные лица, усталость... Вижу идущего навстречу в окружении
телохранителей Хасбулатова, у него растерянный вид, серое лицо,
вздрагивающие губы.
Бабурин что-то говорит нескольким депутатам вокруг него. В коридоре -
Умалатова.
- Ну что, Сажи, все?
Вскидывает на меня свои пронзительные глазищи, взгляд дерзкий, упрямый:
- Будь моя воля... Съезд постановил: "во избежание излишнего
кровопролития..."
Итак, все. Десять часов штурма мы выдержали. Выдержали бы еще и больше,
но... Ладно. Спускаюсь к своим. Макашов уже получил подтверждение приказа о
сдаче, но боже мой, как тяжело выполнить этот последний приказ. На миг
мелькает мысль - застрелиться... не будет позора плена. Есть и другой
способ, несколько сложнее - собрать побольше патронов, подняться наверх,
пока есть время забаррикадироваться на 6-7-м этажах и дать последний бой...
Лечь самому и прихватить на тот свет с собой... кого? Зачем?
Ловлю на себе настороженные, выжидающие взгляды своих
бородачей-казаков: "Что делать, командир?" Встречаюсь взглядом с Макашовым,
и он, словно прочитав мои мысли, чуть кивает головой...
Сидим на цветочном мраморном ящике и молча, как перед дальней дорогой,
докуриваем последние сигареты. Автоматы сложены в углу, там же горкой
магазины и патроны. Все. Встаем. Проверяем еще раз карманы, чтоб не осталось
ничего компрометирующего и по одному, по двое вливаемся в поток выходящих из
подъезда людей (окончание показаний).
Продолжение стенограммы видеоматериалов:
15.17. Младший сержант Сорокин:
- Всем отойти назад и внимательно слушать мои распоряжения!
15.18. Младший сержант:
- Я прошу прекратить шум мотора.
15.20. Вышли первые три человека, направились в сторону 24-го подъезда
и далее по пандусу к мэрии. Раненый юноша идет, опираясь на своего товарища.
15.21. Выходят парень в плаще с "дипломатом" и девушкой в синем пальто.
Они направляются к парадной лестнице. Мужчина идет с незажженной сигаретой в
зубах. Подойдя к толпе, он не спеша прикуривает у офицера "Альфы".
15.23. Выходит группа из девяти журналистов с фотоаппаратурой. Они
направляются к парадной лестнице. Среди них одна девушка. Идущий первым (в
зеленом) показывает карточку аккредитации журналиста.
15.24. Вышли еще три человека и пошли в сторону 24-го подъезда.
15.28. Вдоль реки со стороны Калининского моста к парадной лестнице
Дома Советов, перегородив цепью дорогу, приближается рота эмвэдэшников со
щитами. Немного не доходя до парадной лестницы, они останавливаются. Вокруг
стреляют (с позиций войск).
Прерывая на время стенограмму данного видеодокумента, напомню, что в
15.30 два офицера группы "А" и "Вымпел" (старший - подполковник-полковник
Комаров, он же Владимир Сергеев) после встречи с Макашовым, Баранниковым и
Андроновым поднялись вместе с двумя последними в зал Совета Национальностей,
где и выступили перед депутатами с необычной речью. К сожалению, внутри
здания парламента 4-го октября видеосъемка велась лишь несколькими
операторами, поэтому хроника событий в самом Доме Советов документируется в
основном показаниями свидетелей-депутатов, защитников парламента,
материалами радиоперехватов.
О том, как происходили переговоры "Альфы" и "Вымпела" с депутатами,
достаточно полно рассказал член Верховного Совета Иван Шашвиашвили в газете
"Завтра". Его показания уточнены в личной беседе, подтверждаются другими
свидетелями:
Потом в Дом Советов вошла "Альфа". У нас в зале заседаний появился
офицер в экипировке, в шлеме без оружия. Он представился Владимиром
Сергеевым. Он обратился к нам: "Дорогие отцы и матери, я из группы "Альфа".
Вы видите, мы пришли к вам, без оружия. Мы не хотим причинять вам зло и
смерть. Вы, находящиеся в этом зале, обречены. Нам дан приказ вас
уничтожить, но мы отказываемся это сделать. Нас, "Альфу", снова хотят
подставить. Я брал дворец Амина в Кабуле, брал Вильнюсскую телебашню, был в
Карабахе и Тбилиси. И везде нас подставляли. Сейчас мы не хотим брать грех
на душу, а хотим вас вывести живыми. Я предлагаю вам такой вариант: мы
делаем коридор, и вы проходите по нему наружу в безопасности. Если
кто-нибудь из бандитов попробует в вас выстрелить, мы их подавим огнем. Вам
подадут автобусы и развезут по домам. Слово офицера".
Уже тихо, на ухо он мне сказал: "Команда была, весь Дом Советов
развалить до последнего камня и все уничтожить, но мы поставили условие - с
четырех часов дня прекратить огонь!"
Потом перед нами выступили Баранников и депутат Андронов. Баранников
сказал: "Вы честно выполнили свой долг и теперь с чистой совестью можете
покинуть здание". "А вы?" - спросили его. "Мы сами примем решение".
Андронов сказал: "У нас есть два выхода. Мы можем остаться здесь и, по
существу, покончить жизнь самоубийством. Или же выйти наружу и продолжать
борьбу". Депутаты стали выкрикивать: "Надо уходить!" Тут же в зале
находились женщины-баррикадницы, которые, когда начался штурм, укрылись от
выстрелов в Доме Советов. Они стали выкрикивать: "Не уходите! Сложите головы
здесь! Это будет честно!"
Пришел Хасбулатов. Он был спокоен, может быть, бледнее обычного. "Мы
сейчас уходим из зала. Многие из вас останутся живы. Мы должны донести до
широкой общественности, что с нами произошло. Переворот совершен полностью.
Пролилась большая кровь. Вина за это на Ельцине и его окружении. Давайте
прощаться".
Сажи Умалатова вышла к нему и при всех его обняла. Они все эти годы
были антагонистами, но именно в этот момент между ними произошло примирение,
они обнялись.
Депутаты пошли к выходу. Мы решили выходить через 1-й подъезд, который
ведет на набережную. Там американское телевидение вело прямой репортаж, и
поэтому опасность убийств была меньше. С обратной стороны, у 20-го, 8-го
подъездов, где не было телекамер, атакующие зверствовали, вели огонь на
поражение.
Олег Румянцев сказал мне: "Как же мы уходим? Надо идти к Руцкому. Он
один". Я пригласил Сажи, и мы пошли на пятый этаж.
В коридоре был какой-то ужас, хаос. Были набросаны амуниции, пустые
рожки, вещмешки. Откуда? Кто их набросал? У защитников "Белого дома" их не
было. Кому-то понадобилось имитировать обилие воинского снаряжения. Нас
остановил военный: "Куда?" - "К Руцкому". - "Я полковник Проценко. Иду с
вами".
Мы увидели Руцкого в своем кабинете в окружении двадцати человек. Они
держались напряженно. Узнав нас, обрадовались и опустили стволы. Офицер
"Вымпела" подошел к Руцкому и отдал честь: "Товарищ генерал, полковник
Проценко явился с заданием вывести вас из Дома Советов!" - "Какие гарантии,
что мы останемся живы?" - спросил Руцкой. - "Слово офицера-афганца. Я буду с
вами!"
Минут пятнадцать шли переговоры, где складировать оружие охраны. Решили
здесь, у кабинета. Только Владимир Тараненко, начальник охраны Руцкого
сказал: "Я донесу оружие до самого выхода и там сдам". Полковник разрешил и
сказал Руцкому "Я Вас уважаю, ценю, поэтому к Вам и пришел".
Мы спустились в вестибюль и подошли к выходу. "Вы в турецкое посольство
нас увезете?" - спросил Руцкой. "Нет, - ответил полковник, - но жизнь я вам
гарантирую". Тут же был и Хасбулатов, а потом с улицы ввели Макашова. Я
спросил у Олега Румянцева: "Что, Олег, доигрались в демократию?" - "Нам
казалось, что мы строим правовое государство!" - "Как вы могли его
строить, - сказал я, - если в нарушение Конституции разрушили Советский
Союз! Мы пожинаем сегодня, то что посеяли два года назад". "Да", - тихо
сказал Хасбулатов.
В это время в вестибюль вошел Коржаков, руководитель охраны Ельцина, и
кричит: "Руцкой, выходи!" Руцкой не отозвался. Коржаков исчез, и с улицы
вошла в вестибюль телевизионная бригада из "Вестей". Стала рыскать, снимать.
Полковник Проценко подошел к ним: "А ну, убирайтесь, мать вашу!" - и
прогнал.
Потом к первому подъезду на пандус подкатил автобус, в него увели
Хасбулатова, Руцкого и Макашова. Нас остановили, не пустили следом. Я
увидел, как Хасбулатов отдернул занавеску автобуса и помахал нам. Мы
помахали в ответ.
Мы продолжали ждать автобусов, но они не появлялись. Полковник Проценко
спросил нас: "Правда, что Дом Советов заминирован?" Я сказал: "Нет, я везде
ходил свободно, мин здесь нет".
Мы продолжали ждать, в вестибюле было много народа - депутаты, охрана,
много незнакомых мужчин и женщин, которые скопились в Доме Советов за эти
дни. Вошел военный, из числа "победителей", и спросил: "Офицеры есть?".
Молчание. "Кто здесь военные? Кто хочет служить в спецназе? Выходите!" Я
увидел, как полтора-два десятка людей вышли, и их увели.
Наконец нас выпустили. Автобусов, разумеется, не было, и мы спустились
по лестнице к набережной. Пошли кто налево, к мосту, кто направо, к
"Совинцентру". Мне показалось, что мы уже на свободе. Но когда сравнялись с
углом большого жилого дома, выходящего на набережную, вдруг из подъезда
выскочили двое с автоматами и закричали на нас: "Стоять! Стрелять будем!
Заходи сюда!" И мы под автоматами зашли в этот первый подъезд. Нас
пропустили сквозь этот подъезд на внутренний двор, а потом загнали во второй
подъезд. У входа стояли милицейские с нарукавными эмблемами московского
ОМОНа: "Приготовить всем удостоверения!" В подъезде я увидел жуткую картину.
По одну сторону у стены стояли депутаты, и среди них Исаков, Саенко, а по
другую, голые по пояс, избитые люди, и их продолжали избивать. Люди кричали,
стонали. Ко мне подскочил омоновец: "Я тебя знаю! Нагляделся на тебя на
съезде! Сейчас тебя в расход пускать будем! Возьмите его!"
У меня отобрали все документы: паспорт, депутатское удостоверение,
водительские права. "Хоть права оставьте" - "Там, куда мы тебя отправим,
права не понадобятся! На небе без прав ездят!" Сзади ко мне подошли и
ударили в поясницу автоматом, страшный удар, от которого я полетел вниз по
ступенькам, упал и больше не мог разогнуться.
У стены - ребята из числа добровольцев, голые по пояс, избитые,
напряженные. Увидел парня из тех, кто откликнулся на призыв идти в спецназ.
Он мне крикнул: "Выберешься, позвони жене!"
Ко мне подошли двое омоновцев, взяли за руки, потащили: "Эй, примите
этого!" - и кинули дальше, к другим. И меня опять стали бить, лежачего. "Что
не танцуешь?" - и били. Кто-то, помню, с песенкой ко мне подошел и стал бить
ногами. Затем стал вворачивать в ухо ствол автомата...
Меня выволокли на улицу. Там я глотнул холодного свежего воздуха и
разогнулся, встал. Я думал, что меня сейчас расстреляют. "Дайте я встану к
стене!" - сказал я мучителям. Встал, прислонился и отключился. Может быть,
потерял сознание или наступила прострация.
Очнулся в подъезде, сижу на ступеньках. Думая, если пойду на улицу, то
убьют. Надо проситься в квартиру. Начал стучаться, не открывают. Чувствую,
что там есть жизнь, но боятся, не пускают.
Потом, ночью, я подходил к окну в квартире, куда меня впустили. Внизу
на улице стоял БТР, и там кого-то били, кто-то без движения лежал на земле,
кого-то всю ночь обыскивали, и слышались голоса: "Ого, да у этого тысячи
денег! Давай сюда!" Видно, кто-то из аппарата Верховного Совета пробирался,
и их отлавливали, били, обирали.
Уже потом я понял, что Коржаков отдал приказ уничтожить всех депутатов.
"Нет депутатов - нет проблем". Нас спасла "Альфа". Одно могу сказать: никто
из нас не встал на колени.
Продолжение стенограммы видеоматериалов телеоператора, пришедшего с
группой "А".
15.49. Из основного входа вышли четыре человека с носилками, за ними -
девушка. На носилках лежит убитый или раненый человек - его тело накрыто
вместе с головой.
15.52. Стрельба со стороны гостиницы "Украина" и других мест
расположения правительственных войск (с фланговых домов у Москва-реки)
усилилась. Толпа с криком сбегает с лестницы. Одни офицеры "Альфы" и
"Вымпела" стоят во весь рост на лестнице, машут руками в сторону гостиницы
"Украина" и кричат: "Не стреляйте!"
Снизу из толпы подобострастно обращаются к младшему сержанту (сразу в
несколько голосов):
- Офицер! Офицер! Может, народ уводить надо? Мало ли чего!
15.53. Офицеры:
- Хватит стрелять!
Собираются кучкой и о чем-то совещаются.
15.57. К сгрудившимся и что-то усиленно обсуждающим офицерам "Альфы"
дважды пытается приблизиться неопрятный толстый "бейтаровец". Офицеры грубо
его отгоняют.
15.59. Офицер "Альфы", встав на парапет, кричит в бесполезный мегафон:
- Танки на том берегу! Прекратить стрельбу! Остальные офицеры, стоя
лицом к гостинице "Украина", машут над головой руками.
Как стало известно из опубликованных свидетельств очевидцев, в эти
минуты подполковник "Альфы" из здания парламента приказал в открытом эфире
всем прекратить провокационный танковый и пулеметный огонь, демонстративно
приказав группе "Альфа" в случае продолжения обстрела открыть ответный огонь
на поражение, в том числе, по танкам Кантемировской дивизии, и подавить все
огневые точки.
Тут же был убит одиночным провокационным выстрелом из полностью
контролируемого правительственными войсками здания (по данным,
подтвержденным радио "Свобода", "МН" и Марком Дейчем выстрел был произведен
из спецпомещения ФСК, откуда с незапамятных времен осуществляется контроль
за зданием посольства США, расположенного на последнем этаже фабрики
Капранова) офицер группы "А" Геннадий Сергеев. Здание фабрики возвышается
напротив скверика на пересечении Верхнепредтеченского переулка и переулка
Глубокий. По вспышкам была засечена и огневая точка в гостинице "Мир",
которая к этому времени также полностью контролировалась ельцинскими
войсками.
По удивительному совпадению он был убит в момент, когда по чьей-то
команде (мы обязательно выясним - по чьей именно) начался массированный
обстрел "Белого дома" из всех видов оружия, в том числе и танков, с целью
сорвать переговоры "Вымпела" с парламентским руководством. Сергеев был одним
из первых, кто имел неосторожность выскочить из БМП и вынести из 14-го
подъезда "Белого дома" раненого защитника парламента (с учетом приказов в
эфире четырьмя часами ранее - "работать по Кирсану и Аушеву", "убрать
парламентера", сейчас - "валить... "Альфу", офицера группы "А" Сергеева,
вероятнее всего, убил бейтаровец или служивый из ГУО РФ; огневой рубеж в
данном помещении был оборудован еще 27 сентября).
3-4-го октября проявилась странная на первый взгляд закономерность,
типичная для сценариев классических государственных переворотов, по которой
сначала противную сторону собирают в одном месте, а затем выстрелами
снайперов так называемой "третьей силы" в обе стороны провоцируют боевую
активность, а в нашем случае - активность конкретных частей на расстрел
народа. Вот факты, говорящие в пользу изложенной версии:
1) 28 сентября - Коржаков получает на армейском складе в Алабино 50
снайперских винтовок и на крышах домов по периметру "Белого дома"
появляются снайперы "9-ки" (после октябрьских расстрелов оружие возвращено
в обмен на документы).
2) 1 октября - Коржаков получает и вывозит в аэропорт "Шереметьево"
52 снайперские винтовки с оружейного склада в Балашихе (сразу после
октябрьских событий оружие возвращено в обмен на документы).
3) Утро 4-го октября - спровоцированная обстрелом снайперов штурмовая
активность и жестокость 119-го пдп, потерявшего первых людей на подходах к
"Белому дому", в том числе при подходе к зданию СЭВа замкомандира полка
Беляева (тяжело ранен снайпером в голову) и замкомандира саперной роты
старшего лейтенанта Красникова (убит снайпером в голову); снайпер из
первого дома на пересечении набережной и переулка Глубокий тяжело ранил на
Краснопресненской набережной замкомвзвода батальона Таманской дивизии.
4) Вечер 4-го октября - затянувшееся перемирие, перешедшее в вывод
людей из здания так и не капитулировавшего парламента, и разящий насмерть
офицера группы "А" одиночный выстрел, произведенный из контролируемого
правительственными войсками здания.
5) Уничтожение списка прибывших и убывших через международный
аэропорт "Шереметьево-2" в период с 1 по 5 октября 1993 года, в том числе,
загадочно исчезнувших на территории России двух мужских групп
"интуристов", команды "регбистов"...
В дополнение к этим фактам напомню три вопроса:
(1) Документально установлены и подтверждаются факты неоднократного
обхода по персональным приказам начальника личной охраны президента г-на
Коржакова группой неустановленных лиц, заявленных им как сотрудники МБ РФ, в
сопровождении проводников-сотрудников МВД, чердаков и крыш всех тех домов по
периметру "Белого дома", с которых в последующем и стреляли
снайперы-провокаторы (МБ РФ факт прикрепления к "чердачной" группе Коржакова
своих сотрудников отрицает!). -
(2) Установлен факт неоднократных контактов руководителей личной охраны
президента во главе с заместителем управления президентской охраны Борисом
Просвириным непосредственно с "подкрышными" организациями спецслужбы
"Моссад" и их представителями в ходе их первой совместной операции - по
компрометации и устранению вице-президента РФ. Невероятный союз оформился в
мае 1993 года и окончательно сложился после 18 августа в фазе публичной
реализации операции, сознательно осуществлявшейся за границей в обход и без
привлечения к этой совместной работе специалистов российских спецслужб
(впервые контакты документированы 21-23 июля 1993 года в Цюрихе. Просвирин
вылетал на тайные переговоры за рубеж неоднократно).
(3) 17 сентября в Москву в качестве граждан России отбыла первая группа
снайперов так называемой "Организации" (переименованного "Бейтара"),
подчиняющейся напрямую МВД чужого государства, а 5-6-го октября они выехали
обратно по израильским паспортам (по брони МБ РФ) поездами через Варшаву,
Берлин и Бухарест. Всего по достоверным данным, например, генерал-лейтенанта
А. Ф. Дунаева, 3-4-го октября в московских событиях было задействовано более
78 спецназовцев из Израиля. По данным источника в ФСК радио "Свобода" -
100-150, Марк Дейч приводит оценку - 100-110.
На все эти взаимосвязанные вопросы достаточно откровенно ответил сам
Ельцин (цитируется по его мемуарам: "Записки президента". Русское издание.
М.: "Огонек". 1994 г. с. 12-13):
"Дальнейшая история с "Альфой" и "Вымпелом" развивалась следующим
образом. Обе группы отказались принимать участие в операции. Барсукову с
трудом удалось их убедить хотя бы просто подойти к Белому дому... Тактика
была у Барсукова простая: попытаться подтянуться как можно ближе к зданию, к
боевым действиям. Почувствовав порох, гарь, окунувшись в водоворот
выстрелов, автоматных очередей, они пойдут и дальше...
...Информация о том, что "Альфа" отказалась выполнить приказ своих
командиров, могла дойти до руководства парламента. Это значит, что там
воспрянут...
...Барсуков уговорил нескольких добровольцев из "Альфы" сесть на БМП и
подойти на них к самому зданию, не пытаясь проникнуть внутрь, а просто
осмотреться, чтобы, если все-таки придется действовать, точно знать как.
Четыре машины подъехали к "Белому дому", и здесь произошла трагедия. Одна из
БМП остановилась около раненого, человек находился в сознании, ему срочно
нужна была помощь. Из машина вылез младший лейтенант, подбежал к лежащему, и
в это время раздался выстрел снайпера. Пуля попала лейтенанту в спину, прямо
под бронежилет. Так погиб Геннадий Сергеев, тридцатилетний офицер, еще одна
жертва кровавого понедельника. Раненый, которому он пытался помочь, через
несколько минут тоже скончался (кремлевский стрелок следом добил и его. -
Авт.).
...После того как бойцы "Альфы" узнали, что погиб их товарищ, никого
уже не надо было уговаривать. Почти вся команда пошла на освобождение
"Белого дома" (конец цитаты).
Яснее не скажешь!
Только вот здесь-то у государственных заговорщиков и вышла маленькая
промашка - офицеры группы "А" в первые же минуты определили, что Геннадия
Сергеева застрелил снайпер отнюдь не из числа защитников парламента. Им,
профессионалам сразу стало ясно, что выстрелы произведены из занятого
войсками ГУО и МВД здания фабрики и гостиницы "Мир", а в одной из
подавленных ими в ответ огневых точек (в гостинице "Мир", которую засекли по
вспышке) среди четырех трупов (подтверждается данным радио "Свобода",
материалами Марка Дейча) они обнаружили снайпера в форме подполковника
милиции и три трупа с двумя СВД в руках, по виду - молодых евреев,
определенных нашими офицерами как "бейтаровцы". Среди документов прикрытия у
убитых было обнаружено удостоверение сотрудника МВД, значок с символикой
РНЕ. И стреляли офицеры "Альфы" и "Вымпела" "без уговоров за погибшего
товарища" совсем не в защитников парламента, а вовсе даже наоборот! Несмотря
на то, что первичными рапортами оперативников эти факты были
документированы, все трупы загадочно и бесследно исчезли из закрытого
помещения.
Хотя факт остается фактом - офицеры двух лучших элитных
спецподразделений страны, по присяге обязанные сразу арестовать кремлевского
заговорщика, а в случае необходимости даже взять штурмом его личные
апартаменты в Кремле (3-й этаж известного многим дома), не решились тогда
выполнить свой воинский и гражданский долг, хотя имели для этого все
основания и возможности - как раз в ночь с 3-го на 4-ое октября 1993 года
группа "А" со всем своим вооружением ночевала по соседству с государственным
преступником (в Кремлевском Дворце съездов), и ее офицеры даже не сдавали
оружие при личной встрече с Ельциным, состоявшейся на рассвете 4-го октября.
Офицеры спецподразделений лишь разозлили мстительного секретаря обкома
демонстрацией непокорности - сначала в 4.00 4-го октября на встрече с ним
(кстати, описание Ельциным этой встречи существенно отличается от того, как
это описывают сами офицеры "Вымпела" и "Альфы"), и позднее, остановившись у
зоопарка (после 9.00) и категорически заявив Барсукову, что дальше без
санкции Совета Федерации "Альфа" не пойдет. Ельцин не только не простил им
октябрьский саботаж, но даже счел возможным открыто рассказать, как их
хитроумно затягивали в "Белый дом".
"Мы чисто по-военному прикинули, - вспоминали сотрудники группы "А". -
Если верить Барсукову, то в штурме примут участие, по меньшей мере, 40 тысяч
человек, зачем тогда нужны мы? Должны ли мы вообще быть соучастниками
государственного переворота? Или нас опять, в какой уже раз, решили
подставить?"
Аналогичные настроения наблюдались и среди бойцов группы "Вымпел". С
этими и другими вопросами офицеры обратились к своим командирам. Тем
временем Барсуков приказал выдвинуться на исходные позиции в район здания
Генерального штаба. На Арбатской площади были ясно слышны танковая канонада,
автоматные и пулеметные очереди, доносившиеся со стороны здания Верховного
Совета. Именно здесь, у здания МО РФ, и родилось решение покончить с
кровавым противоборством мирным путем. Группа явно не хотела соглашаться с
приказом. Многие офицеры этого и не скрывали. Фактически отказавшись
подчиниться приказу идти на штурм, офицеры "Альфы" ставили себя под удар. И,
посоветовавшись с "коллегами" из "Вымпела", они выдвинули свой,
альтернативный вариант ликвидации конфликта - бескровный.
Начальник ГУО, не зная, что делать в сложившейся ситуации, пытался
воздействовать на сотрудников "А" приказами и уговорами:
- Товарищи, пожалуйста... Там же солдаты сражаются... Постреляйте хотя
бы...
Стрелять никто не стал. Решили выдвинуться в район "Белого дома" под
командованием Герасимова, чтобы на месте разобраться в обстановке, провести
разведку... Отказались участвовать в этом лишь 17 офицеров, сохранивших свою
честь и верность присяге.
Продолжение стенограммы видеоматериалов:
16.00. Человек в гражданском приказывает толпе:
- Спуститесь ниже!
Парламентеры группы "Альфа" занимают всю парадную лестницу. 16.01.
Младший сержант и офицер "Альфы", обращаясь к панкратовским (или
огородниковским) эмвэдэшникам со щитами:
- Стоять, стоять! Милиция, не дергайтесь! Они сами уйдут!
16.02. Младший сержант по переносной радиостанции:
- Направьте скорую помощь к Дому Советов.
Лестница в считанные минуты полностью освобождается.
16.06. Очередной танковый выстрел (из танка сводной роты Таманского
полка), канонада.
16.05. Оператор от группы "Альфа" говорит с сержантом:
- С того берега... А вы уверены, что шарашат?..
- А Вы, похоже, демократ?.. Глушат!
- Кто-нибудь... Да правду узнаем!
Младший сержант мрачно:
- Правда умрет вместе с ними!
- Ну, чего-то и у нас останется. Ну, рассказывай, рассказывай...
- Что рассказывать-то?
- Ну, как ты приехал, и что потом было.
- Я приехал утром. В 7-м часу раздался первый выстрел БМП, после этого
ворвались солдаты. Я хотел, чтобы дело закончилось мирным диалогом.
- Сам по себе?
- Сам по себе, без приказа. Командование с одной и с другой стороны
покрывало друг друга по радиостанции матюгами. Вернее, с одной -
противоположной парламенту стороны. Никто на мирные переговоры не шел. И мне
пришлось самому докричаться, упросить, чтобы ни тот, ни другой не открывал
огонь, и вынести раненых с 24-го подъезда, а также вывести пленных.
- А "Альфу" вызвал не ты?
- Нет, "Альфа" пришла сама.
- Не слыхал от командира (группы "А". - Авт.), откуда он приказ
получил?
- Он об этом ничего не сказал!
- Сам пришел?
- Он сказал, что он подполковник и пришел взять "Белый дом". Пауза,
видимо, ничего не происходит. После 17-минутного перерыва продолжается
съемка.
Оператор бубнит в камеру:
- Самое главное дату не забывать включить - 17.23 04.93 - надолго
запомнится (по свидетельству самого оператора, он еще не успел перевести на
видеокамере таймер на час назад в связи с недавним переходом на "зимнее"
время. - Авт.).
На кадре с этими данными хронометража - внизу на опустевшей парадной
лестнице стоит в одиночестве младший сержант милиции, настоящий октябрьский
Теркин. Добродушный усач с открытым лицом, он с детской простотой просит:
- И меня тоже здесь на память сними.
- Давай!
- И команду "Альфа".
- Я ее уже насквозь всю снял, они уже перестали меня гонять.
После паузы он же:
- Похоже, последние минуты затишья наступили.
16.43. На парадной лестнице внизу - оператор и младший сержант, наверху
(если стоять лицом к "Белому дому") 6 офицеров спецподразделения "А" сидят
лицом к Москва-реке с левой стороны, 3 стоят лицом к Дому Советов посередине
и один справа, прижавшись к барьеру. Больше на парадной лестнице и площадке
перед "Белым домом" никого нет.
16.50. Группа из 6 санитаров под пулями по набережной несет в сторону
Калининского моста раненого, впереди и сзади бегут люди с белыми тряпками -
самодельными флагами.
Следом по парадной лестнице в "Белый дом" 6 врачей бегом несут ящики с
медикаментами. Оператор снимает сержанта и комментирует:
- Останется "Белый дом", бронетранспортер, БМП и ты.
Прервем на время стенограмму.
Сегодня можно раскрыть одну из тайн тех дней. В 15.40 вслед за
парламентерами в "Белый дом" с 20-го подъезда во главе 6 бойцов
спецподразделения "Вымпел" вошел генерал-майор Герасимов, имеющий богатый
боевой опыт еще с 1967 года. Зная, что войскам МВД отдан приказ
расстреливать сдающихся защитников парламента сразу после выхода их на
парадную лестницу "Белого дома" и площадь Свободной России он сумел
предотвратить готовящееся преступление. Генерал вышел первым и
демонстративно поставил своих бойцов и офицеров группы "А" (командир группы
"А" генерал-майор Зайцев незадолго до этого пытался застрелиться и его с
трудом смогли отговорить сослуживцы; именно этим и объясняется, что
координацию действий спецподразделений "А" и "Вымпел" 4 октября 1993 года, в
основном, осуществлял генерал-майор Герасимов).
Продолжение стенограммы видеоматериалов: Наверху одна БМП, внизу 3
автобуса "ПАЗ" и один "ЛАЗ". В 16.54 из Дома Советов пошли люди. Много
молодежи и офицеров. Спускаются через коридор из офицеров "Альфы" и
"Вымпела" и садятся в автобусы. Офицеры группы "Альфа" обсуждают между
собой:
- Вывозить к ближайшему метро?
- Какая станция?
- "Арбатская".
- Там все перекрыто.
- "Смоленская"?
- Да все закрыто - до Курского везите.
16.55. Подполковник... спускается к автобусу.
В 16.56 проверяют заплечный рюкзачок у парня-спасателя в альпинистском
синем пуховике с красной подкладкой:
- Юра! Юра Гуляев!.. Того, с сумкой...
- Да-да, ты!
Выходящие из горящего здания парламента идут по парадной лестнице
молча, с решительными и весьма суровыми лицами. По краям лестницы
выстроились офицеры "Вымпела" и "Альфы". Практически у всех, кто попадает
взглядом в объектив телекамеры, потемневшие и непокорные глаза. Приведу
стенограмму ответов и замечаний вышедших защитников парламента полностью:
- Пока вы полдня стреляли, мы не одного выстрела не сделали, - говорит
один из выводимых пленных
17.00. По лестнице спускается Саша-морпех, за ним идет Макашов.
17.12. Выходят гражданские. Кто-то из них:
- Никто не собирается стрелять, только одни ваши с крыш стреляют.
17.16. Последними выходят четверо (идут в ряд, справа налево): Павлов,
Бабурин, Алексей Суслов (помощник Бабурина), Исаков. Бабурин с Павловым на
площадке перед лестницей.
17.17. Стрельба, канонада.
Съемка временно (на 24 минуты) прекращается.
17.41. Затишье, не стреляют. На автобусе подъехал с набережной к
основанию парадной лестницы Коржаков - начальник личной охраны Ельцина.
Поднялся вместе с провожатым в рыжей кожаной куртке и черных брюках, и стоит
с офицерами группы "Альфа" и "Вымпела" перед основным входом в "Белый дом"
(1-й подъезд). Здесь же, совершенно не обращая никакого внимания на
появившееся из Кремля лысое начальство, продолжает всеми командовать все тот
же младший сержант милиции. Обращаясь через мегафон к "Белому дому", он
объявляет:
- Если в здании есть раненые, им будет оказана медицинская помощь.
А вот как вопреки очевидному, вопреки многочисленным видеодокументам и
здравому смыслу описывает это Ельцин: "Барсуков связался с Ериным, министром
внутренних дел, подогнали несколько машин бронетехники. Под огневым
прикрытием вошли внутрь здания. Во главе "Альфы" шли Михаил Барсуков и
начальник президентской охраны Александр Коржаков" ("Записки президента",
стр. 13). И вот так Ельцин сочиняет на протяжении всех своих мемуаров.
Про Коржакова бесстрастно рассказывают видеоматериалы. К тому же в
открытой печати свидетели показывают, что приехав к "Белому дому" после
выхода защитников парламента с "Альфой" к набережной, Коржаков не обращая
внимания на данные гарантии свободы и безопасности и стоящих вокруг людей
требовал расстрелять всех пленных в форме: "У меня приказ: "ликвидировать
всех, кто в форме!". Учитывая аналогичный и еще более жесткий приказ,
отданный ранее войскам МВД, возникает вопрос об именах отдававших их
должностных лиц.
Что же касается М. И. Барсукова, то он все время штурма провел в
безопасном месте - на Конюшковской улице рядом с булочной № 413, доблестно
пробавляясь досмотром личных вещей и карманов защитников парламента.
Документировано оперативной видеосъемкой:
У булочной Михаил Иванович гоголем наскакивает на какого-то выходящего
по коридору "Вымпела" человека:
- Ваши документы!
Депутата Челнокова Барсуков вылавливает лично и направляет в
арестантский автобус, не забывая при этом отдавать грозным голосом
полицейские приказы:
- Народных депутатов проверьте!
Служивый бросается грудью на подножку автобуса:
- Народные депутаты есть?
- Нет.
Офицеры "Вымпела" сообщают о реакции на расстрел парламента своего
приятеля - начальника охраны Руцкого. Обращаются к полковнику Проценке:
- Саша, Саша! Таран плачет стоит, просто рыдает!
- Кто, Тараненко? Прими у него оружие! (Володя Тараненко был скорее
разъярен, чем расстроен; слез не было. - Авт.)
Продолжение стенограммы видеохроники группы "А". Худощавый офицер из
группы Проценко запрашивает по радиостанции командира группы "А" генерала
Зайцева:
- "Первый", "Первый"! Ответь основному входу - Баранников и остальные у
Вас? (остальные - это Ачалов, Дунаев. Тарасов и Полозков, обманным путем
выведенные из "Белого дома" через 20 подъезд под предлогом выезда на
переговоры к правительству Черномырдина. Они были вывезены на БМП-2 к метро
"Краснопресненская" по Конюшковской улице к начальнику ГУО РФ М. И.
Барсукову и далее, после весьма странного инцидента, на автомобиле прямо в
"Лефортово". - Авт.)
- Мы их держим за углом, отдельно - отвечает "1-й" - Зайцев.
Коржаков, почему-то, в первую очередь спрашивает о Бабурине и
настойчиво его ищет, интересуется, где находятся, связанные с ним лидеры
оппозиции:
- А вы где этих... Бабурина и всех?.. Исакова.. бл...?
- Да Бабурин здесь, говорят, - просовывается, кивая в сторону парадной
лестницы, пожилой доброхот из президентской охраны, небрежно одетый в
спортивный костюм, украинскую косоворотку с национальным орнаментом и плащ.
На его седой голове с глупыми глазами навыкате - военное камуфлированное
кепи.
- Да нет, они вышли сразу, сразу вышли, - пытаясь быстро заткнуть
доброхота и перевести разговор на другую тему, перебивает его полковник
Проценко (старший офицер группы "Вымпел"): - На 3-м - 4-м этаже...
(несколько слов неразборчиво).
Данное документально зафиксированное обстоятельство должно
заинтересовать суд в связи с тем, что буквально через несколько минут после
проявленного Коржаковым повышенного интереса к персоне Сергея Бабурина,
последнего отделили от всех депутатов и защитников парламента и пытались
расстрелять. При этом расстрельщиков взбесило, что Бабурин, в свое время с
честью прошедший службу рядовым в Афганистане, пощады просить не стал и,
несмотря на сыпавшиеся на него удары (били прикладами автоматов), продолжал
улыбаться. Оказавшиеся рядом в этот момент и бросившиеся ему на помощь
Алексей Суслов и депутат Исаков были жестоко избиты, но их вмешательство
задержало и отложило на несколько минут казнь. В последний момент
расстрелять Бабурина помешало случайное появление офицера "Альфы"
(документировано свидетельствами трех человек и видеоматериалами, на которых
зафиксировано лицо одного добровольца-палача). По мнению очевидцев и по
видеоматериалам попыткой устранения Бабурина занимались военнослужащие из
полка президентской охраны.
Продолжение стенограммы видеодокументов. 17.58. Коржаков входит в
здание. До дверей его сопровождает неустановленный нами пока человек,
который на весьма важных президентских встречах и различных видеопленках
несколько раз зафиксирован рядом с Ельциным. Похожий на интеллигентного
раввина загадочный господин с аккуратной бородкой (назовем его условно
"Равви") спокойно стоит у внутренних дверей 1-го подъезда, расположившись
справа от них. Влиятельный бородач воспринимается всеми присутствующими
офицерами и кремлевскими гостями как должное, и по их поведению видно, что
это далеко не рядовой участник событий (офицерам "Вымпела" группа Коржакова
представила его без имени как важного "представителя творческой
интеллигенции от Егора Тимуровича").
18.01. Начинается погрузка в автобус захваченного парламентского
начальства. Почему-то первым выводят Сашу-Морпеха, предварительно обыскав
его в дверях (по видеоматериалам без таймера их недавно с парадной лестницы
завели обратно в 1-й подъезд). Следом - генерала Макашова, который первым и
заходит в автобус. Морпеха пока отводят в сторону. В автобус заходит офицер
"Альфы", за ним Хасбулатов, Руцкой и еще один офицер "Альфы". Начальника
охраны Руцкого отводят в сторону. Входит в автобус и Коржаков...
Кто-то из офицеров "Альфы" кричит из автобуса на улицу: - Сергей! Вот
этого! В черном берете, возьми тоже! К автобусу подводят Сашу-Морпеха и он
заходит как и предыдущие в первую дверь.
18.03. Автобус "ЛАЗ" 82-62 МКВ - у основного входа, за ним БТР № 031
группы "Альфа". Младший сержант милиции командует в мегафон:
- Отошли все от автобуса!
На другой видеопленке за несколько минут до посадки в автобус
зафиксирован краткий разговор Руцкого с офицером "Вымпела". Руцкой ожидает
автобус в вестибюле 1-го подъезда "Белого дома". Он стоит вместе с офицерами
группы "Вымпел" в окружении защитников парламента, рядом Хасбулатов. Руцкой,
продолжая какой-то разговор с офицером "Вымпела":
- Лично?
Офицер отвечает на вопрос Руцкого:
- Мы подчиняемся Главному управлению охраны.
Руцкой:
- Герасимов с вами?.. Напомни ему, как я его вытащил... (далее
неразборчиво).
Перед тем, как под конвоем выйти из "Белого дома", Руцкой обратился к
окружающим со следующими словами:
- Они могут пойти на все. Скажите, что вы видели нас, что мы не
застрелились, чтобы наши трупы потом выдали родственникам. - Обращаясь к
полковнику Проценко он добавил:
- Полковник! Вы можете увезти нас в турецкое посольство?
Хасбулатов:
- Какое тебе тут может быть турецкое посольство?!
Руцкой:
- У меня есть записи, кто нас предал, кто все обещал, кто о чем
говорил...
Затем Руцкой подозвал одного из депутатов и попросил того забрать
документы, спрятанные им в каком-то укромном месте.
На кадрах видеохроники зафиксирован за несколько минут до попытки
расстрела и горький ответ Сергея Бабурина оператору "Альфы" на вопрос
последнего: "Что вы сейчас чувствуете?"
Кроме нескольких человек и БМП с бортовым номером 027, на площадке
перед горящим "Белым домом" никого больше нет, стреляют. Бабурин отвечает
мрачно и явно через силу:
- Я скорблю! За Россию!
И тут же депутат Николай Павлов резко:
- Ты скажи, что Клинтон - подонок и свинья! И больше никогда в России в
Америку верить не будут!
- Спасибо! - представитель "Альфы". (Конец хроники)
Между 18.00 и 19.00 по Российскому телевидению объявили, что пожар на
верхних этажах "Белого дома" начался в результате прямого попадания в
кабинет Ачалова танкового снаряда, и, как они сказали, от его разрыва,
скорее всего погиб... генерал-полковник Ачалов. Его жена как сидела у
телевизора, так и сползла без памяти на пол. По странному совпадению,
одновременно с этой информацией, четырех высокопоставленных генералов
(генерала армии Баранникова, генерал-полковника Ачалова, генерал-лейтенантов
Дунаева и Тарасова) вместе с депутатом Полозковым подвезли на БМП к
зоопарку, где с ними и случился некий странный инцидент. БМП остановилась у
забора и весь ее экипаж почему-то неожиданно покинул боевую машину. БМП
стояла с работающим мотором, под носом у наших генералов торчал полностью
снаряженный курсовой пулемет - машина была в их полном распоряжении...
Ачалов случайно оглянулся и заметил наведенный на боевую машину хорошо
знакомый ему... луч прицела ПТУР "Фогот". Кто-то с противотанковой
управляемой ракетой из окна квартиры на 3-м этаже ближайшего дома нацелился
на их БМП. Ачалов приказал всем немедленно покинуть машину, на что
осторожный Баранников попытался возразить:
- На улице нас могут снайперы хлопнуть!
- Здесь сейчас всех вместе и хлопнут одним выстрелом, - прозвучал ответ
генерал-полковника, после чего, перегнувшись через неловких коллег, он сам
открыл люк, и все вылезли из БМП. Вскоре четыре пассажира БМП увидели, как
Баранников дружески обнимался с... Барсуковым.
Вторая видеопленка, на которой зафиксирован в фас и в профиль один из
двух незадачливых расстрельщиков Бабурина, избивавший перед этим мальчишек
из поэтического молодежного объединения. Съемка прекращена за 60-40 секунд
до попытки расстрела Бабурина.
Стенограмма видеодокумента. Видеоряд:
По набережной идет Сергей Бабурин. Выстрел. Слышен радиообмен "Альфы":
"Только что был выстрел из СВД, снайперская винтовка. Как поняли? Прием!"
Бабурина задерживает журналист с просьбой дать оценку происходящему.
Депутат стоит в метре от какой-то двери спиной к стене. Бабурин:
- Происходила агония российской демократии, 21-го числа произошел
государственный переворот. Сейчас государственный переворот усиленно
подкреплен физической ликвидацией парламента и тех, кто выступил на защиту
Конституции. Но я думаю, что, к сожалению, это только начало очередной
трагедии России.
Стрельба значительно усиливается.
Журналист: - Сергей Николаевич! Как Вы расцениваете перспективы
ситуации в России?
- Вы знаете, тут не нужно сильно гадать. Все, очень похоже, идет по
сценарию Германии 30-х годов, 33-й - 93-й. Рейхстаг уже горит. Российский
рейхстаг. Что будет дальше, я думаю, очевидно всем.
- Сергей Николаевич! Как Вы представляете свою собственную судьбу -
личную и общественную?
- Личная судьба, думаю, у нас у всех будет складываться по-разному. Я
вполне допускаю, что обещания, данные защитникам Дома Советов, о том, что
они все будут доставлены домой как свободные граждане, могут быть не
выполнены. И скорее всего будут не выполнены.
Я отношусь к этому спокойно и все же планирую ехать домой. Мне не от
кого скрываться в своей стране, тем более, что мне не в чем себя упрекать. А
то, что сейчас мы продолжаем разговаривать с вами в военно-полевых
условиях...
В дверь вбегает стайка молодых ребят и девочек из поэтического
молодежного объединения. Девочка испуганно теребит его за рукав:
- Сергей Николаевич! Товарищ Бабурин! Там ребята остались, их избивают.
Помогите, пожалуйста.
- Где они? Там остались?
Бабурин неосмотрительно шагает в темный проем и видит, как автоматчики
в соседнем помещении избивают прикладами детей.
Из проема навстречу ребятам тут же выходит молодец в кожаной черной
форменной куртке с нашитой на левом рукаве красной эмблемой и горизонтальной
нашивкой на правом грудном кармане. Убийца перегораживает детям дорогу,
отсекая их от Бабурина, и угрожающе говорит с непередаваемой интонацией
ночного грабителя:
- Ну! Какие проблемы?
Именно этот военнослужащий вместе со своим подельником злорадно сказал
Бабурину:
- Так это же сам Бабурин! Ты-то нам и нужен. Они запросили по
радиостанции у своего начальства:
- Мы взяли Бабурина! Что с ним делать?
- Кончайте его.
(Зафиксировано в материалах радиоперехвата).
В этот момент на выручку Бабурина и бросился Исаков. Детей и оператора
прогоняют. Конвоиры начинают спорить, кто из них расстреляет депутата:
- Я его шлепну!
- Нет, я!
При этом он и его товарищ били Бабурина прикладами автоматов и, выбирая
место казни, повели его расстреливать обратно к стене внутреннего помещения
магазина, у которой и было снято вышеприведенное интервью.
Существуют многочисленные свидетельства и данные судмедэкспертизы о
том, как истязали и мучили перед расстрелом людей. Приведу лишь некоторые
данные о расстрелах детей и молодежи.
Свидетельствует учительница, мать расстрелянного 18-летнего юноши
Наталья Павловна Пескова: "Наших детей убивали зверски. Марину Курщеву
застрелили на 7-м этаже, стреляя в окно квартиры. Студентка первого курса
юридического факультета, красавица, обаятельная девушка. Матюхина Кирилла
расстреляли в упор пять омоновцев с чулками на глазах. Ребята - студенты
электромеханического института - пришли на крышу посмотреть, что же
происходит. Но эти звери даже не выслушали их. Ребята кричали: "Мы студенты,
безоружные, мы просто пришли посмотреть, что происходит". Эти звери делали
свое дело. Обуха Диму, студента архитектурного института убили в затылок,
Женю Виноградова изрешетили пулями, пять пуль в спину, две из них со
смещенным центром. Рома Денисов - в школе его называли ходячей
энциклопедией, - отличник, пятнадцати лет. Его убили в спину. Мой сын Юра
получил четыре ранения: два в ногу, одна пуля со смещенным центром в живот и
одна в спину. Наших детей расстреляли, причем зверски, посреди белого дня, в
любимом городе, по указу президента..."
Из заявления отца моей знакомой девушки-студентки Наташи Петуховой Юрия
Евгеньевича Петухова:
"...Мы, хоронившие наших детей и близких, видели, что наши дети приняли
мученическую смерть. Нам известны случаи, когда безоружных раненых людей, в
том числе женщин, доставляли в милицию, а затем со следами истязаний - в
морг".

{Свидетельство о смерти. Калинин Константин Владимирович. Умер 04.10.93
в возрасте 14 лет... Причина смерти: Огнестрельные пулевые, проникающие
ранения грудной клетки и живота с повреждением левого легкого, сердца,
кишечника. Москва. Россия}

Просто не поднимается рука описать следы истязаний, обнаруженные на
теле 14-летнего Константина Калинина, половина из которых даже не была
включена патологоанатомами, принуждаемых руководством ГМУ Москвы массово
фальсифицировать медицинские заключения, в официальное свидетельство о
смерти мальчика.
На фоне этих зверств, я думаю, не нужно объяснять, что делали с теми,
кто был в форме или пытался защищать раненых. Чудом выжила и через полгода
даже вышла из больницы молодая 20-летняя девушка, которая наивно собой
пыталась загородить раненого защитника парламента.
И это был лишь один из наших свидетелей обвинения (Валерия Воронцова,
1973 года рождения, запомнившаяся многим баррикадникам своим кротким нравом,
покончила с собой летом 1994 года. - Авт.)...
Из предсмертного письма В. Воронцовой:
"Осенью 93-го я была у "Белого дома". (Может, кто-то помнит
зеленоглазую блондинку Леру). Пришла туда потому, что ненавижу ложь, цинизм,
подлость, ограниченность, тупость, человеческую жестокость, хамство -
короче, все, что в избытке у г-на Ельцина, его приспешников и его режима.
Пришла потому, что верила Руцкому, потому, что всегда уважала Хасбулатова
(правда, вначале не понимала, что может быть общего у такого
интеллигентного, умного человека с этим ничтожеством как Ельциным).
Держалась я там тихо-скромно, громко не кричала, тележурналистам на
глаза не лезла - других дел было много: мужчина по имени Анатолий с пробитой
головой, женщина (кажется, ее звали Галина Евгеньевна), у которой внезапно
сердце прихватило, да много еще чего...
А когда началась настоящая бойня, на моих глазах убили подругу, с
которой мы дружили больше 10 лет... А потом я оказалась между раненым в
живот мужчиной и спецназовцем, с перекошенным от ненависти лицом. Я крикнула
ему: "Не стреляй, он же ранен!", - на что спецназовец мне ответил: "Ранен,
но не убит же...". Я бросилась и заслонила того мужчину, думала - в женщину
тот подонок не выстрелит, но пули вошли в мою спину...
А потом, в замызганном, грязном подъезде меня, раненую, все время
теряющую сознание, насиловали два омоновца. Я до сих пор слышу их слова о
том, что, мол, эти мучения "причитаются Руцкому и Хасбулатову, но нам до них
не добраться, потому все сполна получишь ты..."
Я пришла в себя через 4 дня в больнице (спасибо тому, кто меня нашел и
отправил туда). А вышла из больницы я только 1 марта 1994 года. Вышла, что
после ранения в спину не предусматривается. Обычно выезжают в инвалидной
коляске. Но я встала на ноги: спасибо врачам. Я снова вошла в эту жизнь, и
что же я увидела? Моя страна по-прежнему разворовывается, все ниже склоняет
голову перед Америкой. На экранах телевизоров все те же фигуры: от
неискреннего Алексия II до проституированного Марка Захарова, а на людей,
которых я уважаю, выливают двойную порцию грязи.
Отомстит им всем кто-нибудь за мою подругу, которая, умирая у меня на
руках, сказала: "А все равно Руцкой - президент", и родители которой до сих
пор не знают, где ее тело, где она похоронена, за меня, за других женщин и
девчонок? Я бы хотела отомстить сама, но я женщина, мне всего 21 год, у меня
нет сил и опыта. Я вовсе не жалуюсь (наоборот, если бы надо было все
повторить, я поступила бы так же, как тогда), но я обращаюсь к здоровым,
сильным, умным, честным мужчинам: а если бы на моем месте оказалась ваша
сестра, дочь, мать, жена?..
Я спрашиваю у уважаемых мной Александра Владимировича Руцкого и Руслана
Имрановича Хасбулатова: неужели вы можете спокойно писать книги или работать
на кафедре? Неужели у вас не стынет кровь и не замирает сердце?
Я не знаю, как надо бороться с ельцинским зверьем - с оружием или с
воззванием в руках, но лично я знаю, что не смогу жить при этом режиме,
руками которого я унижена, оскорблена и раздавлена. Знаете, выйдя из
больницы, я не смогла жить в Москве. Не могу видеть этот (мой родной!) город
и его жителей. В каждом омоновце я вижу одного из тех двоих. И до сих пор
(уже больше полугода прошло!) я кричу по ночам. Я уехала к знакомым в глухую
уральскую деревню, но видите ли, тишина, природа, лес, грибки-ягодки,
молочко парное - они ведь не спасают. Я по-прежнему каждую ночь вижу во сне
ту бойню. В больнице я так кричала ночами, что будила весь этаж; врач даже
назначил мне наркотики...
Еще раз повторяю: я не жалуюсь и ни о чем не жалею. Просто я хочу
дожить до часа расплаты. Придет ли он?
Кто-то скажет: это личная трагедия. Да, сегодня, может, и личная, а
тогда, в октябре? В меня стрелял не какой-то уголовник, а человек, которого
вооружил Ельцин и его режим. А за что меня так жестоко терзали те двое в
вонючем грязном подъезде, за что они меня так ненавидели? Они говорили: "За
Руцкого и Хасбулатова".
Поймите, октябрьская трагедия не кончилась, для некоторых людей она
продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока не поплатятся за
содеянное ельцины, филатовы, грачевы, ерины, яковлевы, шахраи, бурбулисы и
другие...
С уважением и любовью Валерия Воронцова"

{Фотография. Москва. 4 октября 1993 года. Почерневший "Белый дом".}

{Фотография. Москва. 4 октября 1993 года. Расстреляны безоружные
защитники "Белого дома".}

{Фотография. Москва. - 1 октября 1993 года. 9.10. Убит 19-летний
защитник "Белого дома" - единственный сын в семье.}

Стенограмма видеокадров приезда автобуса 82-62 МКВ в следственный
изолятор МБ РФ "Лефортово": Ночь. Внутренний дворик тюрьмы. Коржаков уже на
улице. Стоя несколько в стороне от автобуса с очень довольным выражением
лица наблюдает, как из автобуса по очереди выводят титулованных арестантов.
Выходят Макашов, за ним - офицер сопровождения, Хасбулатов, следом выходит
Руцкой. Макашова с Хасбулатовым сразу уводят в здание. Затем звучит:
- Минуточку.
Руцкой стоит у крыльца чуть впереди автобуса. Вскоре ему вежливо
говорят:
- Пройдите, пожалуйста!
Следом вылезает Саша-морпех, и его ведут за Руцким, заводят в отдельную
комнату и громко вызывают следователя. Дверь закрывается (Конец стенограммы
видеоматериалов).
К 4.00 6-го октября было приказано всем командирам штурма подготовить и
сдать наградные списки. Маниакально любил этот час - 4.00 - один
высокопоставленный коммунист! Видимо, лавры Гитлера подсознательно не дают
покоя его больному мозгу. Характерно, что первый раз разгонять и убивать
безоружных россиян он приказал в... 4.00 22 июня 1992 года (у "Останкино").
С 24 сентября он же постоянно настаивал начать штурм осажденного Дома
Советов в 4.00. Было предложено это время для начала штурма и 4 октября, и
лишь под нажимом командира "Альфы" и представителя руководства "Вымпела"
время начала бойни удалось перенести на 6.00...
...Сегодня при взгляде на "Белый дом" на ум приходит, что стены дома
всегда несут память о прошлых жильцах. Проклятьем "Белого дома" станут тени
расстрелянных, поэтому не будет удачи у новых жильцов и их начинаний. Думаю,
что еще очень долго от вселения в самый крупный в мире морг-крематорий будут
уклоняться люди с нормальной психикой.
Понимаю, что, выполнив приказ о неприменении оружия 3-го и 4-го
октября, мы одержали моральную победу, а команда Ельцина (точнее, стоявшая
тогда за ними и цинично подставившая его группа проамериканских
"демократов") потерпела политическое и нравственное поражение. Тот переворот
в сознании российского обывателя, который не удавалось достичь
многочисленными призывами к спасению Отечества, как-то наметил наглядный и
небывалый по своей жестокости расстрел парламента, которому нет прецедента
во всей мировой истории! Тем не менее мне невыносимо тяжело представлять
само это заклание и последние минуты мужественных наших безоружных
товарищей - офицеров, казаков и баррикадников, когда глумливая и в стельку
пьяная эмвэдэшная и президентская солдатня из полка его охраны ставила их к
стенке, а "бейтаровцы" садистски убивали даже раненых.
Апофеозом героизма и высоты духа защитников парламента стали Смоленская
площадь, прорыв к "Белому дом", мэрия, "Останкино" и штурмуемый парламент, а
символом - встречающий бронетранспортер безоружный человек с бутылкой
бензина в руках. Их было не один, и не два - десятки. Те герои пробы октября
1993 года, кто без оружия пошел на автоматные и пулеметные очереди из мэрии,
кто грудью встал на пути бронемашин и лег под гусеницы танков, кто с
бутылкой бензина шел во весь рост на БТРы в "Останкино" и у "Белого дома",
могли бы составить славу и цвет любого государства.
Убежден, что никакому спецназу никогда не удастся воспитать у своих
бойцов и малой толики того боевого духа, мужества и убежденности, которые мы
видели у сотен и тысяч защитников парламента. Трагедия в том, что вся эта
могучая сила оказалась совершенно безоружной - у людей не было ничего, чтобы
защитить даже самих себя. У меня нет сомнения, что если бы у расстрелянных в
парламенте было необходимое оружие, то войска Гайдара-Ельцина побежали бы. И
этому есть убедительные доказательства: от одного лишь слуха о подходе на
защиту парламента БТРов наемники начинали в панике разбегаться, пытаясь
спрятаться за ранеными или трупами расстрелянных.
Тем более, что - вот жестокий парадокс истории! - к утру 4-го октября
на стороне Верховного Совета в Москве находилось больше вооруженных сил, чем
у Ельцина. Достаточно было лишь одному из командиров этих частей решиться
открыто вывести войска к зданию Дома Советов, чтобы авантюра государственных
изменников с треском провалилась! Но ни один из них не решился - в Москве не
нашлось ни одного верного присяге батальона. Честь армии в ночь с 3-го на
4-го октября спасли добровольцы - офицеры Подольского учебного полка во
главе со своим командиром полковником Бородиным, капитан 3-го ранга
Остапенко со своими матросами из-под Ногинска, неизвестные части, вступившие
в бой с бронетехникой Ельцина на дальних подступах к Москве...
Многое пришлось переосмыслить во время осады парламента и чудовищных
массовых расстрелов. После "Белого дома" многое стало видеться более
отчетливо и ясно. Разные люди вынесли оттуда:
Ё терпимость и уважение к личности другого человека, когда ни у кого
из нас просто не поднималась рука обидеть пожилых наивных людей и сорвать
столь любимый ими красный флаг;
Ё уверенность, что в стране все же остались приличные люди и что их
не так уж и мало;
Ё что правда и Бог на нашей стороне: ведь вернулись из мертвых те, у
кого вообще не было ни одного шанса уцелеть, и это неспроста. Видимо, они
зачем-то вскоре понадобятся.
Может быть, октябрьская трагедия позволит теперь обывателю лучше
рассмотреть всех наших разрушителей. Ведь с тех пор по сусалам каждого из
них течет кровь расстрелянных. Кризис в ночь с 3-го на 4-ое октября заставил
закулису "засветить" и повязать кровью весь второй эшелон режима -
"учеников" Бильдербергского клуба: требовавшего уничтожать детей и женщин
Немцова и "500-дневного" авантюриста Явлинского, провозгласившего с экрана
ТВ: "Никакой пощады!"; окончательно скомпрометировать укротителя регионов
вице-премьера Шахрая и советника отрешенного президента Станкевича. В панике
многие темные лошадки скинули свои маски и с перекошенными от ненависти
лицами публично призывали к немедленной расправе, физическому уничтожению
беззащитных сторонников закона и Конституции, открыто поддержали расстрел
парламента.
Не получилась у закулисы и задуманная "промежуточная" кремлевская
рокировка. Вместе с Ельциным, Гайдаром, Бурбулисом и Шумейко по локти в
крови оказалась и их сменная команда из коррумпированных генералов
промышленности - Черномырдина, Сосковца, Лобова и ряда других.
Не достигнута и стратегическая цель ГКЧП-2 1993 года - расчленение
России, нарушение территориальной целостности нашего государства. ГКЧП-1
1991 года - уничтожение СССР, ГКЧП-2 - ... пшик. Учитывая, насколько легко с
помощью ГКЧП-1 удалось уничтожить СССР, у "закулисы" слишком велик соблазн
устроить нам ГКЧП-3 и решить вековую геополитическую задачу. Последняя четко
сформулирована в девизе Ватикана, впервые услышанном мной в 1989 году в
приватном разговоре с профессором иезуитского колледжа: "Уничтожить
сатанинскую Русь!"
И еще считаю необходимым получить ответ на три основных и один
второстепенный вопрос, учитывая, что по убийствам срока давности нет.