Эстонских антифашистов «прессуют» в тюрьмах

Таллинский окружной суд 23 мая не удовлетворил жалобы антифашистов Дмитрия Линтера и Максима Ревы, в которых оспаривалась обоснованность их ареста. Суд оставил в силе постановления Харьюского уездного суда от 28 апреля о взятии Линтера и Ревы под стражу. Кроме того, по требованию прокуратуры суд оставил Линтера под стражей на срок до полугода. Это решение является окончательным и обжалованию не подлежит.

Дмитрий Линтер и Максим Рева были арестованы 27 апреля, наутро после «бронзовой ночи» в Таллине — ночи массовых беспорядков, вспыхнувших после жесткого разгона полицией мирной демонстрации защитников Бронзового солдата.

Также 23 мая в Таллине состоялось и другое судебное заседание, на котором Линтер выступал уже в качестве жалобщика. Он обжаловал ранее назначенное ему полицией административное наказание за якобы организованную им общественную акцию 21 сентября 2006 года, в канун освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков. На этот суд Линтера, содержащегося в арестантском доме в Пярну, под конвоем привезли в Таллин.

Суть дела такова: в сентябре прошлого года Линтер заявил на пресс-конференции «Комитета 22 сентября», что пойдет в одиночку со свечой к Бронзовому солдату почтить память павших советских воинов, что это его человеческий долг и что никого он с собой не зовет. Это заявление прозвучало на фоне запрета общественных собраний, введенного бывшим министром внутренних дел Эстонии Калле Лаанетом. Полиция усмотрела в проведении пресс-конференции призыв к журналистам и к организации запрещенной общественной акции, а прибытие представителей прессы на место — проведением незаконного собрания.

Как заявил «Росбалту» правозащитник, руководитель проекта «Русский омбудсмен» Сергей Середенко, это дело может стать серьезным прецедентом в практике эстонского правосудия. «Дело об организации и проведении Линтером незаконного общественного собрания 21 сентября прошлого года, в канун освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков, имеет все шансы стать очередным громким прецедентом в эстонском правосудии. В качестве «незаконно собравшегося общества» полиция всерьез рассматривает журналистов, собравшихся освещать эту изначально персональную акцию Дмитрия Линтера», — пояснил правозащитник.

Кроме того, на суде выяснилось, что до заседания Линтера никто не ознакомил с ответом полиции на его жалобу о неправомерном наказании. Более того, у него не было и экземпляра собственной жалобы, которую в тюрьме просто изъяли. По его словам, конвоиры вообще заявляли, что ни на какой суд его не повезут. Когда судья возразила Линтеру, что «такое невозможно и это его конституционное право — присутствовать на судебном заседании по рассмотрению собственного дела», он ответил, что это надо разъяснять не ему, а руководству тюрьмы и конвоирам. По мнению Линтера, его участие в данном заседании стало возможным лишь после его обращения к канцлеру юстиции. Линтер рассказал, что его, не предупредив ни о чем, просто забрали из камеры и привезли в суд. В итоге суд отнесся к данному заявлению серьезно и решил отложить заседание, дав возможность Линтеру вновь ознакомиться с делом, так как после подачи жалобы прошло уже более полугода.

Перед началом судебного заседания родные Линтера и пришедшие на суд журналисты смогли пообщаться с ним. Но только в течение буквально нескольких минут. Дело в том, что в отношении всех задержанных в «бронзовую ночь» действовал запрет на общение, так что «окно» для разговора возникло лишь до прихода в зал судьи. Причем конвоир Линтера заявил, что здесь не пресс-конференция и не следует мешать судебному заседанию. Несмотря на возражение корреспондента «Росбалта» о том, что заседание начнется только с приходом судьи, поддержанное другими журналистами и матерью Дмитрия, конвоир поднял Линтера со скамьи и вывел его за дверь.

За несколько минут Линтер успел сказать следующее: «Первые две недели меня очень жестко прессовали, но не били. Потом стало поспокойнее. Сидел сначала с двумя уголовниками на шестнадцати квадратных метрах, оба курящие, чего я не выношу. Потом мы остались вдвоем. Забрали меня из дома. Когда на меня надевали наручники, мой ребенок стоял на коленях и молился».

Как рассказал Середенко, на суде Линтер «совершенно не производил впечатления сломленного человека». «Когда собравшимся разрешили пройти в зал, — добавил правозащитник,- там уже сидел Дмитрий Линтер в компании конвоира; очевидно, его провели через служебный вход, как опасного уголовника».

По мнению Середенко, некоторые решения суда в ходе заседания были «своеобразными». Например, после прихода судьи Катрин Пухкасон начались обычные для эстонского судопроизводства препирательства с тележурналистами. Необычным оказалось то, что судья на какое-то время съемки разрешила, но категорически запретила снимать себя, сказав: «Вы все здесь взрослые люди, должны понимать». «Что она имела в виду, можно лишь догадываться», — пояснил Середенко и обратил внимание, что состав суда был оглашен только через 10 минут после начала заседания, когда тележурналисты уже вышли.

Очень своеобразно суд растолковал и вопрос о защитнике Линтера по рассматриваемым делам. Суд решил, что раз у Линтера есть договорный защитник по уголовному делу (связанному с «бронзовой ночью»), то по делам об административных правонарушениях государственный защитник ему назначен быть не может и взял об этом подпись Линтера для протокола.