Главная страница - Публикации

Дело особой важности.



После ничем не мотивированного полугодового перерыва в Мосгорсуде возобновлен судебный процесс по делу (возбуждено в октябре 1999 г.) сотрудника Института США и Канады Игоря Сутягина. Ученый обвиняется в государственной измене.За последние годы перед глазами общества прошло большое количество судебных дел наших граждан, обвиненных в государственной измене или разглашении государственной тайны (ст.275 и 283 УК РФ). Среди обвиняемых были ученые, журналисты, экологи, дипломаты. Сегодня можно с полной уверенностью говорить о том, что дело Игоря Сутягина по целому ряду параметров выходит за рамки известных нам сценариев, реализованных до сих пор спецслужбами. Это, если так можно выразиться, последняя надежда, выстроенная на опасной фантазии следствия. Заметим, что впервые, для придания делу большего веса в глазах обывателя, из трех категорий секретности («секретно», «совершенно секретно» и «особой важности»), предусмотренных законом «О государственной тайне», выбрана самая высокая степень секретности – «особой важности». Словом, дело пытаются представить так, будто Сутягин занимался не научными исследованиями с использованием открытых источников информации, а как минимум управлял разработкой стратегических планов ведения глобальных военных действий. Очевидно, что этот пропагандистский ход ориентирован в первую очередь на присяжных, не знакомых с «производственным» процессом спецслужб по изготовлению «шпионских» дел. Не искушенный в таких делах человек может легко попасться на подброшенную наживку: смотри-ка, раз уж присвоили гриф «особой важности», то что-то здесь есть.А все обстоит совсем прозаично. Вот как рассказывает о фабрикации шпионских дел бывший председатель КГБ РСФСР Виктор Иваненко: «Были такие случаи, когда вот: «Ты в отпуск не пойдешь, пока не заведешь дело по шпионажу. Ты не получишь благодарность, пока не проведешь пять профилактик». Ну и естественно… где-то люди нажимали на перо, где-то липовали откровенно. Был выявлен случай инспекторским управлением в особом отделе по Дальневосточному военному округу, когда начальник особого отдела и старший опер этого отдела выдумали шпионскую группу, выписали задание на проведение прослушивания, сами сели под эту технику и разыграли роли – один за агента, а один за вот этого шпиона. На основании этой сводки они завели дело… Никто ж голоса не сравнивал. Человека фактически потом привлекли к уголовной ответственности». (Л. Млечин, ТВЦ, «Особая папка», 26 мая 2003 г.). Никакой тебе романтики – сплошная липа!Стоит обратить внимание, что на начальном этапе следствия и на первом судебном процессе (1999–2001 гг.) дело Сутягина считалось просто секретным – имело самую низкую степень защиты тайн. На этом самом первом судебном процессе, проходившем в Калужском областном суде в декабре 2001 г., судья Гусев на двадцати с лишним страницах своего определения провел тщательное исследование обвинений, предъявленных г-ну Сутягину, и установил, что они не основаны на фактах и не имеют законных доказательств. Фактически по всем пунктам обвинения судья вынужден был отмечать: «обвинения не были конкретизированы», «следствие не указало, какие конкретно сведения Сутягин, по версии обвинения, хранил и передавал по заданию иностранной разведки в ущерб безопасности России», «следствие не проверило должным образом доводы Сутягина, утверждавшего, что переданные им иностранным гражданам сведения он почерпнул из открытой печати – газет и журналов». Суд отмечал, что «при проведении экспертиз степени секретности документов также были допущены нарушения закона. При анализе документов эксперты использовали перечень сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных силах РФ. Этот перечень, утвержденный приказом министра обороны РФ, не прошел государственную регистрацию».В переводе на понятный язык суд в своем определении признал, что обвинения против Игоря Сутягина были сфабрикованы и не содержали доказательств его вины. В нормальной ситуации подобные выводы суда должны были бы означать немедленное оправдание в связи с недоказанностью вины и освобождение обвиняемого. Калужский же суд не только предоставил тогда представителям спецслужб возможность продолжать «существенные нарушения уголовно-процессуального закона», которые сам же и отметил в своем определении, но и отказался даже изменить Сутягину меру пресечения на подписку о невыезде. Впрочем, мы понимаем, что такие вопросы решают вовсе не судьи.Дело было передано в Москву. Полтора года понадобилось новой бригаде следователей ФСБ для того, чтобы провести повторное расследование и хоть как-то переформулировать свои обвинения. Тогда дело и приобрело гриф «особой важности». Хотя, как считают адвокаты, доказательств вины Сутягина как не было, так и нет.Повторный судебный процесс с участием присяжных начался в октябре 2003 г. под председательством Петра Штундера, но уже 3 ноября 2003 г. без объяснения причин и вопреки процессуальному закону был остановлен. По милости российской Фемиды Сутягин в очередной раз был оставлен за решеткой на многие месяцы. Только в марте 2004 г. в дело была введена судья Марина Комарова, которая и возобновила процесс.Возникает вполне законный вопрос: кому и зачем понадобились все эти манипуляции, связанные с устранением из дела судьи Петра Штундера и задержкой рассмотрения дела почти на пять месяцев?Здесь необходимо вспомнить, что осенью 2003 г. в Красноярске шел аналогичный судебный процесс с участием присяжных по делу ученого-физика Валентина Данилова. В ноябре 2003 г. всем уже было понятно, что на основании представленных обвинением «доказательств» убедить присяжных в виновности Данилова будет невозможно. Что и подтвердилось в декабре 2003 г. вынесением вердикта о невиновности Данилова.Дело Сутягина грозило теми же осложнениями, так как «доказательства», как и в период первого процесса, базировались лишь на предположениях следствия. Очевидно, что осудить Сутягина без юридически значимых доказательств вердиктом независимых присяжных было невозможно, а два оправдательных приговора в одно и тоже время (при нормальном ведении дела процесс Сутягина завершился бы, как и даниловский, в конце декабря 2003 г.) стали бы серьезным ударом по авторитету спецслужб. Вот тогда, плюнув на все законы, решили процесс просто остановить на неопределенное время. А спустя четыре с лишним месяца заменили судью Петра Штундера на Марину Комарову. Хотя роль председательствующего в процессе с присяжными и не достигает уровня абсолютизма, но достаточно весома в подаче материалов дела, расстановки определенных акцентов, и, главное, от него зависит удовлетворение различных ходатайств сторон. В стране идет странная и изнурительная моральная борьба между структурами гражданского общества (в первую очередь правозащитными организациями) и серыми силами прошлого, сконцентрированными до сих пор в спецслужбах, прокуратуре, судебной системе, обладающими реальной репрессивной властью и никогда не признающими своих ошибок. В очередной раз судят ученого, не имевшего доступа к секретным материалам, за разглашение государственной тайны. Просто парадокс! Но сомнительные обвинения поддерживают сразу три прокурора Генеральной прокуратуры. Обратим внимание, что жюри присяжных в этом процессе существенно отличается по своему социальному, возрастному и гендерному составу от того, который был отобран в октябре 2003 г. Ответ на вопрос, зачем же при замене судьи нужно было еще менять и весь состав присяжных, напрашивается сам собой. Правозащитное сообщество считает, что рассматриваемое дело действительно имеет статус особой важности, но, конечно же, не с точки зрения секретности, а с позиций беспрецедентного нарушения прав Игоря Сутягина и безосновательного преследования его спецслужбами. Именно поэтому на протяжении четырех с половиной лет правозащитники упорно защищают ученого, осмелившегося использовать собственный интеллектуальный потенциал свободного человека по своему усмотрению. Представляется, что это перспективнее торговли сырьевыми ресурсами, но, как видим, несмотря на привычные лозунги о важности построения постиндустриального общества, наказуемо… в уголовном порядке.Однако если процесс будет вестись по закону, на присяжных не будет оказываться давления, права защиты будут равны правам обвинения и ходатайства защиты будут удовлетворяться (пока они отклоняются) в такой же степени, как и ходатайства обвинения, то вынести обвинительный приговор будет невозможно. Для него не будет правовых оснований. Впрочем, хорошо известны особые «таланты» судьи Марины Комаровой, которая, например, в своем приговоре дипломату Валентину Моисееву умудрилась поставить в вину последнему даже якобы передачу Южной Корее соглашения нашей страны с КНДР об охране перелетных птиц. В любом случае процесс Игоря Сутягина знаковый и является для общества действительно делом особой важности.

ЭРНСТ ЧЕРНЫЙ




Похожие по содержанию материалы раздела: Присяжным предъявили костюм взрывотехника,погибшего при обезвреживании бомбы Мужихоевой. МЧС испугалось "Волготанкера". В гибели сотрудников УИНа виноваты решетки. У пожарных отобрали кассу. В Петербург вернули старого чекиста. "Вы за ребенком? Ну проходите" "Что я, в лесу закопал миллиард?". Не разговаривайте по телефону с неизвестными. Телерепортаж об аферистах взялся снимать мошенник. Игра с углём. Начался суд по делу о хищении 1 миллиарда рублей на строительстве"Москва-Сити". В Подмосковье пришла рельсовая война? Прокурор наметил сроки фигурантам крабового дела. Диверсии на нефте-, газопроводах и ЛЭП в России. Для пожара достаточно искры ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ. Ты меня уважаешь? Преступное сообщество распалось на эпизоды. Пиратов лишили острова сокровищ.

(c) 2008
Видеонаблюдение,
охранная и
пожарная сигнализация