Погиб корреспондент "Коммерсанта"

В пятницу невероятнейшим образом погиб корреспондент отдела политики "Коммерсанта" ИВАН ИВАНОВИЧ САФРОНОВ. Иваныч, как звали его все друзья и знакомые, писал об армии и космосе. Он был полковником запаса. В январе ему исполнился 51 год. Иваныч выпал из окна подъезда пятиэтажки, в которой он жил. На площадке остались апельсины, которые он нес домой. Милиция и прокуратура разрабатывают версию самоубийства. Все, кто знал Иваныча, считают эту версию невозможной. Корреспондент Ъ СЕРЕЙ Ъ-ДЮПИН попытался восстановить обстоятельства гибели Иваныча.

О несчастном случае, происшедшем в доме #9 по Нижегородской улице, мы узнали около 19 часов – с Иваном Сафроновым по какому-то рабочему вопросу пытались связаться коллеги по отделу политики, а родственники огорошили известием о том, что он умер. Сначала не поверили, перезвонили. К сожалению, такими вещами не шутят. Еще примерно час ушел на езду по московским пробкам от Сокола до Таганки. Нужный дом мы рассчитывали найти по обычному в подобных случаях скоплению автомобилей с мигалками, людей в милицейской форме и белых халатах, но на этот раз все оказалось не так.

Двор обычной хрущевской пятиэтажки, возможно, из-за ненастной погоды, казался абсолютно пустым. Учитывая, что было уже довольно темно, человека возле второго подъезда мы увидели, только когда подошли совсем близко. Иван Сафронов лежал на спине возле самой лавочки, его руки были скрещены на груди. Если бы не снежинки, которые не таяли на его лице, могло показаться, что Иваныч просто устал и прилег отдохнуть у подъезда.

Откуда-то сбоку появилась "Газель" с замазанными белой краской боковыми стеклами и красными крестами на них. "Вы родственники или знакомые? – обратился к нам вылезший из грузовичка человек в синей форме.– Помогите переложить покойного. Мужчина крупный, нам вдвоем с шофером его не поднять".

В версию самоубийства Ивана Сафронова, которая, по словам сотрудников Таганской межрайонной прокуратуры, является доминирующей в расследовании, никто в редакции не поверил. Поэтому, проводив Иваныча в его предпоследний путь, мы попытались выяснить, что с ним произошло 2 марта. Конечно, в первую очередь мы предположили, что Иван стал жертвой нападения, связанного с его работой или какими-то бытовыми проблемами. Однако никаких криминальных следов нам найти не удалось.

Гибель журналиста видели две девушки-студентки факультета психологии Педагогического института имени Михаила Шолохова, снимающие квартиру в доме напротив. "Примерно в четыре часа дня мы с подругой вышли на балкон покурить,– рассказала нам одна из девушек, Лена.– Я запомнила время довольно точно, поскольку в этот момент по НТВ как раз начались новости. Вдруг мы услышали глухой удар, как будто с крыши упал подтаявший снег. Во дворе в это время было почти пусто, поэтому мы сразу обратили внимание на мужчину, лежавшего прямо под козырьком второго подъезда 9-го дома. Он лежал на животе и, как нам показалось, пытался приподняться, но у него это не получалось".

Наблюдая за лежавшим, девушки пришли к разным выводам – Аня была уверена, что человек просто выпил лишнего; Лена же, сопоставив открытое окно на лестничной клетке между четвертым и пятым этажами, слетевшие ботинки мужчины, а также его куртку и свитер, задравшиеся до самых подмышек, позвонила в скорую. Там, по словам девушки, вызов не приняли, сказав буквально следующее: "Собирать вечером в пятницу всех пьяных в Москве мы не можем. Понаблюдайте за мужчиной и, если не встанет сам и не уйдет, повторите вызов через полчаса". Человек не вставал и не уходил, затем перестал и шевелиться. Тогда девушки спустились во двор и повторно вызвали скорую, но к моменту приезда врачей помощь лежавшему была уже не нужна.

Лена и Аня стали невольными свидетелями последних минут жизни Ивана Сафронова. По их словам, все это время рядом с ним никого не было. Во всяком случае, сразу после падения человека они стали внимательно наблюдать за дверью второго подъезда и окнами лестничных клеток, расположенных над козырьком,– из подъезда никто не выходил, и в окнах тоже никто не показывался.

Криминальную версию происшедшего не подтвердили и соседи Ивана Сафронова, живущие на 4-м и 5-м этажах дома. В пятницу днем как минимум трое из них – старушка, молодая мама и домохозяйка средних лет – были дома, но ни одна из женщин не слышала подозрительного шума в подъезде или на лестничной площадке.

"У жильцов 35-й квартиры живет овчарка,– рассказала нам жительница одной из квартир Людмила.– Как только в подъезде появляется кто-то чужой, она тут же начинает лаять. Учитывая, что шумоизоляция в хрущевках отсутствует, на поднятую псом тревогу мгновенно реагируют все жильцы".

В четыре часа пятницы, как утверждают все три находившиеся в это время дома женщины, собака молчала. Ничего не слышали и они сами.

Не дали оснований для криминальной версии и другие собранные следствием сведения. Было установлено, что в день гибели наш коллега, будучи на больничном, побывал в поликлинике, расположенной в Гагаринском переулке. Освободившись в 14 часов, Иван позвонил жене и около часа добирался до Нижегородской на 16-м троллейбусе – проехать в это время через центр довольно сложно. Оказавшись в своем районе, зашел в магазин, где купил пару килограммов апельсинов и еще какие-то мелочи. В подъезд он, видимо, вошел за несколько минут до гибели (точно установить это невозможно, над подъездом нет видеокамеры), но поднялся не к себе на 3-й этаж, а пошел по лестнице выше.

На подоконнике последней лестничной площадки, расположенной между 4-м и 5-м этажами, остались его кепка и пакет с апельсинами, которые почему-то рассыпались. Одна створка окна – на площадку часто выходят местные курильщики – затворяется неплотно, в то время как вторая заколочена наглухо. Выбросить кому-то Ивана Сафронова из этого окна было бы непросто – он был крупным и высоким. Скорее всего, не обошлось бы без шума и драки, но ничего подозрительного, напомним, ни соседи, ни их собака не услышали. С другой стороны, эксперты обнаружили на наружном подоконнике след левого ботинка – на тщательно вымытом дождем жестяном отливе остались прилипшие частицы грязи и характерные черные полосы от трения резины о железо. Упал Иван Сафронов на бетонный козырек подъезда, на покрывающем козырек снегу осталась глубокая вмятина, а затем свалился с козырька на землю.

Вскрытие зафиксировало многочисленные переломы и поражения внутренних органов, характерные для падения с большой высоты, однако официально причина смерти пока не установлена. Следствию еще предстоит получить результаты нескольких экспертиз, назначенных по делу. Известно, что в крови погибшего журналиста алкоголя или наркотиков не обнаружено.

Версия о самоубийстве журналиста стала доминирующей в расследовании, однако все знавшие Ивана Сафронова категорически отвергают ее. Сразу после несчастного случая возникло предположение, что поступок Ивана Сафронова мог спровоцировать неутешительный диагноз, поставленный ему врачом. Известно, что 24 февраля, вскоре после возвращения из командировки в ОАЭ, он почувствовал себя плохо – мучили сильные боли в животе. В тот день журналисту даже пришлось вызывать скорую, но от госпитализации он отказался. "2 марта Иван Иванович приходил ко мне на прием уже в третий или четвертый раз,– рассказала его лечащий врач, гастроэнтеролог Анна Елецкая.– К этому времени уже было точно известно, что он страдает только язвой желудка: взяв все необходимые анализы, мы установили, что онкологических или каких-то других серьезных заболеваний у него нет. Благодаря назначенным лекарствам боли у него к этому времени прошли, я ему сообщила, что наметилась положительная динамика в лечении".

В то же время, по словам врача, обычно веселый и разговорчивый журналист во время их последней встречи не был похож сам на себя. "Он больше молчал, а на все вопросы отвечал коротко, односложно, как военный,– сказала врач Елецкая.– Я спросила, когда ему удобнее прийти в следующий раз – 7-го или 8 марта, на что он ответил: 'На ваше усмотрение'".

Не было в последнее время у Иваныча проблем и на работе. Заместитель главного редактора Ъ Илья Булавинов сказал, что, даже находясь на больничном, он не выпадал из "производственного процесса" – ходил на мероприятия, приносил новости, собирал комментарии, в общем, помогал чем мог коллегам.

Родственники Ивана Сафронова тоже говорят, что никаких причин для самоубийства у него не было. "Я не могу себе представить, что он сделал это сам,– говорит муж дочери журналиста Максим Ковязин.– Иван Иваныч, прежде чем решиться на такой поступок, первым делом подумал бы о жене и детях, о престарелой матери, которая тяжело больна. Ему предстояло решить много проблем – помочь сыну этим летом поступать в институт и переехать в новую квартиру: их хрущевка идет под снос. Мы не можем найти причин, по которым бы он мог добровольно уйти из жизни. С женой у него были прекрасные отношения, они любили друг друга до умопомрачения. Не было у него и неприятностей на службе. Иван Иваныч был очень открытым человеком – о любом происшедшем конфликте мы, родственники, сразу узнавали. Кто-то может подумать, что это могло быть связано с долгами или кредитами, но я могу точно сказать, что никаких денег он ни у кого не брал. Жил очень скромно. А если бы ему срочно понадобились деньги, мог бы занять у меня или что-то продать, например дачу".

Родственники склоняются к тому, что Ивана Сафронова все-таки убили, инсценировав его самоубийство. Но сделали это не грабители – дорогие часы, смартфон и бумажник с деньгами остались при нем. Предсмертной записки он не оставил.

Похороны Ивана Сафронова пройдут 7 марта на Хованском кладбище.

СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН

Соболезнование

Трагическая кончина Ивана Сафронова глубокой болью отозвалась в наших сердцах. Иван – в прошлом сотрудник пресс-службы военно-космических сил, полковник запаса, один из самых известных военных обозревателей. Для многих он был не только примером высочайшего профессионализма, но и просто дорогим человеком.

Его перо всегда отличалось смелым проникновением в суть проблемы. Он не любил наводить ретушь на свои материалы, писал так, как видел и думал. Не искал простых тем. Благодаря его таланту, опыту и творческой неутомимости на страницах газеты появлялись самобытные, порой неожиданные материалы, о которых потом еще долго вспоминали читатели. Такой же неожиданной и внезапной стала смерть Ивана. Для его друзей и близких. Для всех нас.

Невозможно смириться с этой утратой. Он так и останется в нашей памяти – настоящим офицером и журналистом.

Приносим наши самые глубокие соболезнования коллективу редакции, всем, кто знал Ивана и кому он был дорог.

По поручению коллектива управления информации и общественных связей Министерства обороны Российской Федерации и органов информационного обеспечения Вооруженных Сил Российской Федерации начальник управления–заместитель начальника аппарата министра обороны РФ Сергей Рыбаков

Каким он парнем был?

Владимир Михайлов, генерал армии, главнокомандующий ВВС:

– Он один из тех людей, которые запомнятся нам своим ярким творческим талантом. С ним всегда было интересно общаться не только как с профессионалом, но и как с интересным человеком. Смерть Ивана до сих пор кажется какой-то нелепостью, настолько это не вяжется с его жизнерадостным характером. В нашей памяти он останется талантливым, чистым и честным.
Андрей Васильев, шеф-редактор, главный редактор газеты "Коммерсантъ":

– С Иванычем я познакомился, правда заочно, в 1997 году. Я тогда возглавлял программу "Время", а он работал "типа в войсках" и по дружбе консультировал наших журналистов. А тут как раз в космосе сломался какой-то "Союз", и мы по наводке Иваныча обвинили какую-то харьковскую фирму. Оказалось, не по делу обвинили. Они нам за это вчинили иск, еле отбились. Естественно, с унижением. А через два года я вернулся возглавлять "Коммерсантъ", то есть стал начальником полковника в отставке Сафронова (в то время он уже работал в Ъ). Что делают в таких случаях военные? Тупо стоят на своем или хлопают дверью. А Иваныч даже не уволился. Настоящий полковник. Так что я ни в какое самоубийство, хоть убейте, не верю.

Алексей Федоров, президент Объединенной авиастроительной корпорации:

– Говоря об Иване, сразу на ум приходят слова "жизнерадостный", "жизнелюбивый", "откровенный". Он всегда был неравнодушным к тому делу, которым занимался. Всегда очень неформально подходил к тому, о чем писал.

Наталья Тимакова, начальник управления пресс-службы и информации президента, в 1997-1999 годах специальный корреспондент отдела политики "Коммерсанта":

– С Иван Иванычем мы появились в "Коммерсанте" примерно в одно время. Хотя, может быть, он на неделю пришел раньше меня. На меня он произвел странное впечатление, так как успевал заботиться обо всех, что вообще несвойственно в журналистском мире. Он единственный, кто всегда напоминал, что кто-то не пообедал, единственный, кто из заграничных командировок привозил коллегам какие-то сувениры: брелки, колокольчики, тарелки. Это тоже не принято, но Иван Иваныч таким образом проявлял заботу об окружающих. Он всегда открыто считал, что он ответственный за других. Это была его очень положительная черта, даже несмотря на его детскую непосредственность. Помню, когда команда "Коммерсанта" принимала участие в игре "Сто к одному", мы проиграли всего лишь из-за того, что не смогли вспомнить песню на космическую тематику. Естественно, ни у кого из команды даже язык не повернулся в проигрыше обвинить Иван Иваныча, ведь он единственный из нас, кто непосредственно занимался космической тематикой. Более того, всей командой пришлось Иван Иваныча успокаивать и говорить, что это всего лишь игра. Он очень искренне расстроился из-за этого проигрыша. Вообще, мне очень трудно поверить, что все так случилось. Не верю, что мне он больше не позвонит и не скажет какие-то слова, после которых я буду улыбаться целый день.

Максим Ковальский, главный редактор журнала "Коммерсантъ-Власть":

– В любой компании или организации есть такие люди, которые создают среду обитания. Про них рассказывают байки, их цитируют. Они – герои внутрикорпоративных новостей. И Иван Иваныч был именно таким человеком. Он был заметно старше нас, но не помню, чтобы кто-нибудь к нему обращался на "вы". Он не писал на общие темы, поэтому никогда не был "знаменитым журналистом", но специалисты знали его имя очень хорошо. Он был важной частью "Коммерсанта". Тяжело поверить в то, что случилось. Все это очень печально.

Владимир Поповкин, генерал-полковник, командующий космическими войсками:

– Ушел из жизни настоящий офицер и талантливый журналист. Человек творческий, энергичный и целеустремленный, истинный патриот космоса, прослуживший более 20 лет в воинских частях космического назначения. После увольнения из военно-космических сил он ушел в журналистику, где в течение десяти лет освещал проблемы российской армии и отечественной ракетно-космической отрасли. Благодаря актуальности и остроте публикуемых им материалов он в короткий срок стал авторитетным журналистом, пользующимся уважением как среди коллег-журналистов, так и в армейской среде. Его замечательной чертой была поразительная увлеченность своей работой. До последнего дня он отдавал себя делу, которому служил, за которое болел душой и сердцем. Располагающий к себе, внимательный к другим, он умел привлекать к себе людей, заряжать их своим оптимизмом. Он был очень отзывчивым человеком. Всегда шел навстречу тем, кто обращался к нему за советом или помощью. Общаться с ним всегда было легко и просто. Будь то служебный или житейский вопрос. С большой любовью он относился к жизни, а его оптимизму и энергии мог позавидовать любой из нас.

Александр Стукалин, заместитель главного редактора журнала "Русский Newsweek", в 2004-2005 годах главный редактор газеты "Коммерсантъ":

– С первых лет работы в редакции Иваныч – всеобщий знакомец и любимец. Весельчак и балагур, душа компании и отец солдатам – совсем юным коллегам, которых в отделе политики всегда хватало. По-человечески эта потеря невосполнима. Как профессионал он был уникален. Я видел много карьерных путей из редакции в пресс-службы и ни одного такого – из кадровых офицеров через пресс-службу в журналистику. Этот шаг был, наверное, самым смелым в его жизни. Хотя смелость потом требовалась ему не раз. Он никогда не переставал гордиться своим офицерским прошлым, но погоны полковника запаса не могли заставить его приукрашивать действительность и врать в пользу некоторых действующих генералов. "Обидно, Саша... Они считают, что я продался..." – говорил он иногда про каких-то очередных военных начальников и шел писать очередную заметку про армию, как она есть. Историю российской армии и российского космоса конца 1990-х–начала 2000-х еще будут изучать по его статьям в Ъ.

Олег Демченко, президент ОАО "НПК 'Иркут'":

– Погиб мой близкий друг. 23 февраля, когда он был на выставке в Абу-Даби, мы переписывались с ним эсэмэсками. Он прислал мне поздравления в своей излюбленной стихотворной форме, с подъ..ками. Ваня был сильный человек. Сам он такое не мог сделать. Он слишком любил свою семью и очень заботился о жене, дочке, сыне.

Сергей Яковлев, главный редактор журнала "Коммерсантъ-Деньги":

– Веселым, искрометным, постоянно порождающим рифмы. Он мог через слово подбирать к нему рифму, причем не как многие, рифмуя их через мат. Он был человеком, с которым всегда было приятно и комфортно. Во время наших посиделок и выпивалок еще в старом "Коммерсанте" он всегда был душой компании. Все это сочеталось с тем, что он досконально знал свою тему. Он несколько раз делал тексты для журнала "Деньги" про нашу армию, и каждая его статья лишь подчеркивала, что он знал материал на таком уровне, про который говорят "профессионал".

Владислав Бородулин, в 2005-2006 годах шеф-редактор издательского дома "Коммерсантъ":

– Иван Иваныч – удивительный человек. Немногие кадровые военные в нашей стране могут, как он, пойти наперекор традициям, установлениям и представлениям о предназначении офицера. В середине 90-х, когда Иван Иваныч ушел с непыльной службы в штабе космических войск, это был поступок мудрого человека. Человека, понимающего, что высшая честь офицера состоит не в том, чтобы защищать всеми правдами и неправдами мундир корпорации, какой бы могущественной она ни была. Это был поступок офицера, понимающего, что говорить правду, даже неприятную, своей стране – гораздо более трудная и полезная работа. Все время, что я его знаю, он это и делал – искал и находил правду.

Сергей Цивилев, заместитель гендиректора-генконструктора РСК МиГ:

– Иван был один из самых грамотных специалистов, освещающих военно-промышленный комплекс. Абсолютно трезво, неангажированно и прямо. Несмотря на лица, он всегда отстаивал свою позицию. Он обладал редким качеством – был своим в самых разных коллективах: среди журналистов, среди армейских офицеров, среди директоров заводов. При этом он сохранял свой журналистский суверенитет: открытый для дружбы, Иван никому и никогда не позволял вмешиваться в свою работу. Неумные люди за это на него обижались. Умные – ценили. Но и те и другие очень внимательно читали.

Юрий Байков, пресс-секретарь генерального директора ОАО "Концерн ПВО 'Алмаз-Антей'":

– Дико и несправедливо, когда из жизни уходят люди в полном расцвете сил, такие как Иван Сафронов, или Иван Иванович, как его шутливо-уважительно называли коллеги и друзья. Настоящий профессионал, полный жизненной и творческой энергии. Остроумный собеседник, настоящий товарищ, любящий муж и заботливый отец. Не хочу говорить эти слова об Иване в прошедшем времени – "был".

Андрей Колесников, специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ":

– Недавно меня вызвали на допрос в ФСБ, и я, конечно, рассказал Иван Иванычу об этом сразу. Больше-то не с кем в таких случаях посоветоваться. Он говорит: "Ты же тему-то не знаешь пока?" – "Да нет,– говорю,– но догадываюсь. Что-то связанное с какой-то публикацией, разглашение каких-то госсекретов". Он говорит: "А ты на меня все вали".– "То есть?" – "Ну что это я тебе все секреты рассказал. Я себя с ними вести умею. Я даже люблю с ними разговаривать". Я был поражен этой готовностью к самопожертвованию. Он под статью себя, можно сказать, хотел подвести. И ни на секунду не задумался, прежде чем это предложить. Я, правда, не воспользовался все-таки предложением. Хотя соблазн, конечно, был.

Вероника Куцылло, заместитель главного редактора журнала "Коммерсантъ-Власть", в 1997-2000 годах начальник отдела политики "Коммерсанта":

– Когда в 97-м году мой зам по отделу политики Илья Булавинов предложил взять Ивана Сафронова на работу, я немного испугалась. Как я, без году неделя начальник отдела, буду руководить подполковником военно-космических сил, который еще и старше всех в отделе на добрый десяток лет? Но пришел Иван Иваныч, Ваня – огромный, голубоглазый, ужасно уважительный, с очень смешными "армейскими" выражениями (обычно, заглядывая в кабинет, он осведомлялся, может ли он нарушить сложившуюся "идиллию" или, более того, "интим"). И несмотря на это, Ваня как-то сразу стал своим. Он добывал информацию из самых закрытых источников, а на вопрос, как ему это удалось, отвечал улыбаясь: "Ну, мы с ним подпили..." Однажды Ваня разговаривал по телефону со своим знакомым из Минобороны, не зная, что я сижу в кабинете за приоткрытой дверью. Я не удержалась и включила диктофон: более виртуозного дружелюбного мата я не слышала никогда. Потом я восхищенно сказала ему об этом, а Ваня страшно смущался. Он всегда оставался офицером. Когда Ваня получил звание полковника запаса, он пришел на работу в форме, и все коммерсантовские девицы не могли отвести от него глаз. Он очень любил жизнь, и я никогда не поверю, что он мог умереть по своей воле. Ваня и самоубийство – абсолютно несовместимые понятия.

Илья Булавинов, заместитель главного редактора газеты "Коммерсантъ":

– За десять лет я отредактировал сотни заметок Иваныча. У нас был отличный тандем, хотя он на меня, конечно, иногда обижался, но на то ведь я и начальство. А сейчас я сижу и редактирую первую заметку про Иваныча. Это я придумал не писать дежурный некролог с дежурными фразами, а сделать эту "Прямую речь". Иваныч, конечно, любил все эти официозные условности, чтобы было "как положено". Но я уверен, что простые слова хорошо знавших его людей ему в тысячу раз приятнее. Это последнее, что я могу сделать для него. Хотя нет. Глупо было бы обещать узнать правду о том, что случилось в пятницу на Нижегородской, 9,– возможно, это не в наших силах. Но можно хотя бы постараться. Потому что сам Иваныч, конечно, никуда не уходил. Слишком хорошая у него была семья, слишком он обожал свою дочь Ирочку и сына, Иван Иваныча-младшего. Слишком много у него было дел, чтобы вот так все бросить. Но ты не переживай там, Иваныч, мы постараемся кое-чего доделать.