СНОВА - ЗАЛОЖНИКИ. ТЕПЕРЬ - НА БОЛЬНИЧНЫХ КОЙКАХ

Во второй половине дня горздрав запретил сообщать прессе о состоянии бывших заложников. Главврачам запрещено давать интервью... Вместе с боевиками под действие снотворного газа попали все без исключения заложники. Но о побочных эффектах пока толком не сообщили ни "штабные", ни медэксперты. Усталые, непонимающие родные и знакомые пытались найти своих по наспех сделанным спискам, узнать, живы ли и когда можно повидать. Но больницы вечером 26 октября охранялись похлеще набитых инкассаторских фургонов. Больница N 53 Никого в штатском не пускали. Пришедшим с передачей так и говорили: не положено, приказ. Никаких списков, естественно, не вывесили. Никаких данных о поступивших, о распределении по отделениям больных получить было невозможно. Журналистов гнали в шею. Два квадратных метра у входа сторожили восемь (!) автоматчиков и два вежливых усача, раздающих всем телефоны приемной. В 16.00 ворота все-таки распахнулись: впускали новый караван "скорых" и милицейских "уазиков". Пришедшие ругались с охраной, плакали и совали им деньги - они не знали, что делать. Горбольница N 13 (что на Велозаводской) С посетителями общались через железные ворота. Здесь опять были журналисты с мохнатыми микрофонами, которые старались втиснуть между прутьями, чтобы было слышно вахтеров. Выжимали новые комментарии у затравленных близких пострадавших. Через какое-то время из-за ворот объявили, что списки будут зачитывать в ближайшей школе, в актовом зале. Все ринулись туда. В тринадцатую доставили 329 пострадавших, из которых восьмерых на 17 часов дня опознать не смогли. Общее состояние оценивалось по трем категориям: терапевтическое (189 человек), хирургическое (88) и реанимация (52). Главврачу не давали говорить, и он скоро ушел, не отвечая на сыпавшиеся вопросы. Второй раз списки читал человек в погонах. Фамилия, имя, отчество - они были у большинства - означали, что пострадавший помнил себя и назвался. Были имена и фамилии без отчества и просто фамилии - это когда человек был в тяжелом состоянии либо несвязно говорил. Потом пошли вопросы, никем не контролируемые, сразу со всех сторон. Кого-то оставляли силы - при мне было два обморока. Постоянно звенели мобильные, на них не отвечали. Людей с камерами, снимавших зал, называли сволочами и бессердечными. Я записывал только цифры. НИИ имени Склифосовского Около НИИ им. Склифосовского толпятся 10"15 посетителей. Некоторые из них - родственники и знакомые заложников, остальные - посетители, пришедшие навестить обычных больных. Но никого из них не пускают на территорию больницы. "Вход разрешен только сотрудникам ФСБ, МВД и прокуратуры", - отвечает одной из родственниц, Татьяне, охранник - лейтенант милиции. "Но мне позвонили сотрудники этой больницы, сказали, что моя сестра Марина Буланова здесь. - Татьяна в растерянности. - Марина смогла только написать мой телефон на листке". "Подойдите к главному входу, там висит список, составленный врачами", - советует ей милиционер. На стеклянной двери прикреплен листок с 14 фамилиями заложников, написанными от руки, а в НИИ лежат 42 человека, вывезенных из дома культуры. Булановой в списке нет. "По "горячей линии" не пробовали узнать?" - спрашиваю у Татьяны. "Там все время звучит сигнал "занято", - отвечают за нее родные заложников. - Племянницу отвезли в Первую градскую, зять уже навестил девочку. Пришла в сознание два часа назад. Вроде отравилась газом, - рассказывает Татьяна. - Но там хотя бы впускают к больным, врачи постоянно дают информацию о пациентах. Родные заложников начинают стучать ногами в дверь. Охранник за стеклом неподвижен. - Два часа назад он выходил и зачитывал список выписанных из больницы заложников. Их трое. На вопросы наши ни слова не сказал, зашел. Часом назад бывших заложников навестил Путин. Потом в Склифе перестали давать какую-либо информацию. Врачи не ответили, как долго это продлится. Родные и знакомые пострадавших во время теракта вынуждены ездить по всем названным в СМИ больницам, искать.