Езда без правил. Охрана высокопоставленных чиновников не терпит шаблона, считает генерал Нордман

ПОВОДОМ для нынешней встречи корреспондента "СОЮЗа" с генералом Эдуардом Нордманом стала недавняя автокатастрофа на Камчатке, в которую попал кортеж секретаря Совета безопасности РФ Владимира Рушайло. Пять участников аварии, в том числе три сотрудника охраны, погибли на месте. Генерал-майор в отставке Эдуард Нордман занимал в КГБ СССР одну из самых внешне привлекательных должностей - он возглавлял управление по Ставропольскому краю в 1968-1974 годах. Тогда это предполагало почти постоянное и доверительное общение с первыми лицами государства, регулярно посещавшими курорты Кавказских Минеральных Вод. С некоторыми из них Эдуарда Болеславовича связывали добрые отношения. Позднее один из членов Политбюро скажет ему: "Знаешь, за что мы тебя ценим? Грязи от тебя из Ставрополья не шло..." Иными словами, Эдуард Болеславович не "стучал" в Москву на высоких гостей. Его интересовала только их безопасность. Должность Нордмана была, конечно, не только привлекательной, но и ответственной. На нее могли взять только профессионала. Случись что с кем-нибудь из высоких гостей - и не сносить тогда ему головы. На страницах "СОЮЗа" мы подробно рассказывали об этом человеке, напомним лишь, что первые 43 года своей жизни Эдуард Болеславович провел в Беларуси. Во время войны был одним из руководителей партизанского движения. Из Минска с должности руководителя областного Управления КГБ перевели его в центр, а затем в Ставрополье. В 1974 году Нордмана назначили председателем КГБ Узбекистана. Однажды Петр Машеров спросил его: "Поехал бы вновь работать в Беларусь?" - "Конечно, по шпалам бы пошел..." Назначение Эдуарда Болеславовича руководителем белорусских чекистов так и не состоялось. Вероятно, помешало именно близкое знакомство Машерова и Нордмана. А ведь вернись он в Минск - Машеров, возможно, избежал бы трагической гибели. Событие на Камчатке Эдуард Болеславович принял близко к сердцу. Он вспомнил семь лет, проведенных на Северном Кавказе. Горные дороги, коварные, извилистые как "тещин язык", были его постоянной головной болью. Нордман тогда еще пришел к выводу: устоявшаяся система обеспечения безопасности хороша на Кутузовском проспекте, а на трассах отличается серьезными изъянами. Для наглядности генерал рисует схему, на которой изображает кортеж из пяти автомашин. В первой - сотрудники ГАИ, во второй и четвертой - охрана, в третьей - охраняемые лица, замыкает колонну машина ГАИ. Теперь представьте себя на месте шофера встречной машины: едет грозный кортеж, впереди гаишник размахивает жезлом, кричит по громкой связи на участников движения. Скромных руководителей, к которым относились, например, Косыгин, Андропов, Машеров, такая картина коробила. Кроме того, грозный гаишник в сверкающей машине, неожиданно вынырнув из тумана или из-за поворота, может действительно напугать участника встречного движения и тот совершит роковой маневр (что-то похожее произошло под Петропавловском-Камчатским, судя по сообщениям в прессе). Набравшись опыта, Нордман ввел новшество: он стал выдвигать головную машину ГАИ метров на 500 вперед кавалькады. Через некоторое время Андропов сказал ему: руководство "девятки" (управления, занимавшегося охраной высших должностных лиц страны) жалуется на тебя - говорят, нарушаешь инструкции... Нордман объяснил, почему он так поступает, и его оставили в покое. Эдуард Болеславович внимательно читает сообщение о случившемся на Камчатке 9 сентября. Обстановка как в Кавминводах. Туман, моросящий дождь... Водитель джипа неожиданно видит движущуюся навстречу машину ГАИ, теряется и вылетает на встречную полосу. Машина сопровождения перегораживает ему дорогу. Фактически охранники пожертвовали своими жизнями, спасая охраняемых лиц. "Ехали шаблонно, словно по Кутузовскому проспекту", - сокрушается генерал. Именно такого развития событий умел избегать в своей практике Эдуард Болеславович. Теперь вернемся на два с лишним десятилетия назад. 4 октября 1980 года произошло событие, которое оплакивала вся Беларусь: в автокатастрофе погиб Петр Машеров. В последний раз Нордман виделся с Машеровым за год до трагедии, и надо же, как раз завел разговор о том, что Петр Миронович пренебрегает своей безопасностью. Они ехали к Машерову на дачу. Нордман обратил внимание, что перед ними не шла машина прикрытия. "Непорядок, - сказал он. - Разве так можно? Тем более, при таких туманах?" Машеров ответил, что он не любит кортежей. Эдуард Болеславович заводил такой разговор еще не раз, но переубедить Петра Мироновича ему не удалось. Позвонил Нордман и своим коллегам из республиканского КГБ. Мол, как же так, если что случится - вы же будете отвечать? "Что мы можем поделать, - говорили коллеги. - Сами принимают решения на Политбюро, сами же их не выполняют." Отсутствие машины прикрытия и погубило впоследствии Машерова. С тех пор Нордман казнит себя, что не проявил должной настойчивости. Не смог переубедить Петра Мироновича. В других случаях не раз получалось, а тут - не смог...