Хозяин собственного дефолта

Перспектива появления в России закона о банкротстве физических лиц — одна из самых обсуждаемых тем минувшей недели. В том, что такого рода документ стране жизненно необходим, — сомнений никаких, и уверенность эта минимум на трех китах зиждется: во-первых, мы переживаем бум потребкредитования; во-вторых, невозврат займов растет словно на дрожжах; в-третьих, все больше россиян становятся жертвами кредитомании.

Многие — понятное дело, речь, прежде всего, о должниках — закона этого ждут как манны небесной. Впрочем, вот так взять и все простить, вряд ли было бы справедливо, потому объявлять себя банкротом, в теории, можно будет раз в пять лет.

Исключает ли это возможность жульничества, узнал корреспондент НТВ Андрей Черкасов.

Обычно судебные приставы приходят неожиданно и всегда с плохими новостями.

Судебный пристав: «Итого 169 тысяч 607 рублей и три копейки. У вас есть два дня для того, чтобы выполнить данное судебное решение. Вам понятно?»

Геннадий Давыдов, должник: «Нет. У нас с ними договор был на 4 года».

История московского слесаря Давыдова — стара как мир. Взял кредит и купил телевизор в подарок. Обещал вернуть, но не смог. Теперь потеряет свой телевизор, а вместе с ним магнитофон, компьютер, музыкальный центр и все, что может представлять хоть какую-либо ценность.

Корреспондент: «Желание теперь будет брать кредит?»

Геннадий Давыдов: «Упаси бог! Кошмары мне снятся с этими кредитами».

Страдать от кредитных кошмаров, если верить статистике, в России приходится миллионам граждан. На 1 января этого года сумма «плохих» кредитов приблизилась к отметке в 90 миллиардов рублей. Большая часть этого долга так и не будет возвращена кредиторам, а конфискованное имущество должников, проданное по бросовым ценам, все равно не покроет всех банковских рисков.

Идея банкротить физических лиц в России обсуждается уже последние два года. Документ, представленный на этой неделе Министерством экономического развития, вновь напоминает нам о том, что пришло время еще раз как-то урегулировать отношения между кредиторами и заемщиками.

Иван Осколков, руководитель Департамента корпоративного управления Минэкономразвития РФ: «Банкротство — это, вообще, хорошо. Хорошо для общества, хорошо для экономики. Потому что это определенность. Процедура банкротства — это в первую очередь определенность, которая очень важна в непростых ситуациях».

Согласно проекту закона, несостоятельным можно будет признать гражданина, который в течение полугода не смог расплатиться по долгам не менее 100 тысяч рублей. У человека есть 3 месяца для того, чтобы расплатиться или составить план о реструктуризации долга. Возвращать его он имеет право в течение ближайших 5 лет. При соблюдении всех норм и регулярно возвращая кредит по частям, формально он будет считаться свободным от долгов.

При сумме долга меньше 100 тысяч рублей должника могут объявить заведомым банкротом, если он не докажет наличие «тяжелых жизненных обстоятельств». Тогда освобождения от долгов не произойдет, и имущество будет продаваться

Павел Медведев, депутат Госдумы РФ, член Комитета Госдумы РФ по финансовому рынку: «Нельзя продать жилище человека, если оно единственное. Правда, если это пятиэтажный дворец, его все-таки продадут, а человеку купят жилье по санитарным нормам. Нельзя продать еду. Вот насколько детальный закон, что в нем написано даже, что некоторый запас еды нельзя продавать. Нельзя продавать лекарства, если человек нездоров и ему эти лекарства нужны».

Что-что, а лекарств у бывшего сотрудника московского РУОПа Сергея Познякова предостаточно. Ишемическую болезнь сердца и гипертонию майор в отставке заработал не в боях с преступниками. Шеврон с названием «Русь» — вот и все, что осталось от личного бизнеса.

Решил с товарищем создать частное охранное предприятие, взяли кредит в двух банках, одним вернули, другим не успели. Дело прогорело, ЧОП закрыли, кредит оброс неустойками, начались звонки коллекторов и угрозы судебного разбирательства. Человек, всю жизнь ловивший преступников, может сам вскоре попасть под статью. От такого поворота загремел в больницу.

Сергей Позняков: «Я должен был больше платить, у меня опять гипертонический криз и я опять оказался в больнице. Вышел, часть проплатил: сначала семь, затем пять. А сумма все растет, набегает».

Коллекторы — это в переносном смысле «денежные вышибалы», обычно их нанимают кредиторы, банки, когда самим не удается добиться возвращения денег. Далекие от сантиментов, коллекторы, по роду своей деятельности, не обязаны входить в положение должника. Главное — заставить его вернуть кредит. Те, кто должен, наверное, не раз имели удовольствия общаться с ними по телефону.

Алексей Козырев, заместитель генерального директора коллекторского агентства: «На самом деле неплательщики делятся на две большие категории: это те, кто заплатить не может, и те, кто заплатить не хочет. Вот те, кто заплатить не может, — на самом деле это не такая большая часть. В основном должники по той или иной причине, имея достаточно средств, не платят, потому что, так скажем, есть другие приоритеты в жизни».

Коллекторы, как и судебные приставы, не обязаны входить в положение должника. Просто работа такая — «долги выбивать». Непростое это дело — «выбивать долги», но у нас, в России, это умели делать во все времена. В допетровский период должников били по икрам батогами. «Отстоял», вытерпел — и платить нет надобности.

При Петре телесные наказания отменяют, но начинают ссылать и сажать в долговые ямы. В Москве долговая тюрьма одно время находилась в центре Тверской дороги, то есть улицы. На том месте, где сегодня расположена столичная мэрия, хотя историки на 100 процентов в это не уверены.

Зато многие источники сообщают о другом примечательном месте — Воскресенские или Иверские ворота Кремля. Здесь, на пересечении Тверской улицы и Красной площади, берег реки Неглинки резко обрывался вниз. Поэтому подвальные помещения для должников прозвали «ямой».

Московская долговая яма — место знатное. Сотни столичных купцов, предпринимателей, да и простого люда кормили в ее сырых подвалах клопов. А посмотреть на должников приходило народу не меньше, чем сегодня туристов на Красную площадь.

Москвовед Алексей Митрофанов вопрос изучил. Должников в яме держали за счет кредиторов. Когда те платить переставали, недобросовестного заемщика тут же выпускали, но русский «мужик прост как ворона, да хитер как черт».

Алексей Митрофанов, писатель, историк: «Некоторые играли в кошки-мышки. Переставали платить — купца выпускали, а затем, через несколько дней, опять вносили залог — и снова полицейский его хватал. А вы представьте купца: он дома, у него тут и самовар с баранками, наливка стоит, детишки кругом, жена. А тут жандарм приходит».

В наши дни посадить в долговую «яму» уже не получится, хотя открой ее сегодня, в ней вряд ли бы хватило всем места. Новый закон о банкротстве физических лиц вовсе не новый, но принимать его, если он все же попадет в Госдуму, должны в трех чтениях. За это время в армии потенциальных банкротов прибудет.

В отечественном лексиконе появилось еще одно сладкое слово — кредит, да только знак равенства между традиционной «русской халявой» и «льготным кредитом» ставить опрометчиво. Добром это обычно не заканчивается.